Бюлов схватил бумаги, пробежал глазами текст, со смехом отбросил.

— Это вы состряпали такое дерьмо? — спросил он.

— Она обследовалась по моему совету, — сказал Рослинг. — Психиатр уверен, что она предрасположена к депрессии и ни в коем случае не должна оставаться одна в замкнутом пространстве.

— Спасибо, что поделились. — Бюлов помахал документами. — Я использую это в суде. Только скажите мне: почему Лунд вдруг решила объявить себя сумасшедшей?

— Потому что ей нужна помощь! — сказала адвокат. — Значит, так вы относитесь к здоровью ваших сотрудников? Я тоже использую это в суде. Дайте нам возможность позаботиться о ней. У вас еще будет время пересмотреть свои смехотворные обвинения, от которых я мокрого места не оставлю в суде, если вы настолько глупы, что будете настаивать на них. После чего вам будет предъявлен иск о моральном ущербе.

— Это блеф, — буркнул Бюлов.

— Проверьте.

Через тридцать минут Лунд получила свои вещи обратно. Снова надела черно-белый свитер, джинсы, ботинки.

Брикс смотрел, как она подписывает документ об освобождении.

— Вы отстранены от следствия, — сказал он. — Ваше заявление рассматривается. Вам необходимо сдать паспорт. В вашей квартире проводится обыск.

Она проверила содержимое сумки, попутно сунув в рот пастилку «Никотинеля».

— У меня тут были сигареты, — сказала она.

— Никто ваши сигареты не трогал. Вы обязаны явиться сюда немедленно по первому требованию.

Она стянула резинкой спутанные волосы.

— Мне нужно взглянуть на ту коробку из хранилища.

Брикс уже направлялся к двери.

— До свидания, Лунд.

— Дайте мне список вещей, сданных на хранение, Брикс. Дайте мне хоть что-нибудь. Вы не глупы и знаете, что я не стреляла в Майера. И вы знаете, что не Леон Фреверт убил Нанну, то есть преступник на свободе.

Он остановился:

— Ваша ситуация оставляет желать лучшего, Лунд.

— Список вещей. Это все.

Он колебался. Потом сказал:

— На улице вас ждет Бенгт Рослинг.

Он сидел в серебристом «рено» из проката прямо перед аркадой, украшавшей фасады управления. Лунд забралась в машину, не глядя на него.

— Ты поговорил с патологоанатомом, как я просила?

— Если об этом узнает Бюлов…

— Не узнает.

Она быстро перелистывала копию отчета о вскрытии тела Леона Фреверта. Сколы на зубах, разбитый рот.

— Скорее всего, эти повреждения нанесены стволом оружия, эксперты вынесут именно такое заключение, — сказал он.

— То еще самоубийство.

— Забудь о Фреверте. Скоро они узнают, что папка с заключением, которую я им отдал, всего лишь подделка. Я подписал бумаги именем моего коллеги, Магнуса. Сейчас он на конференции в Осло, но и там с ним можно связаться. Тот парень Бюлов решительно настроен посадить тебя.

— Бюлов осел.

В дверь машины постучали. Это был Янсен, толковый и немногословный рыжеволосый криминалист.

— Ты просила это, — сказал он и протянул Лунд листок. — Удачи.

Он исчез прежде, чем она успела поблагодарить его.

— Что это? — спросил Рослинг.

— Список вещей Метты Хауге, которые хранились на складе. — Она внимательно читала документ. — Должно быть, он был знаком с Меттой, и что-то в ее вещах указывало на него. И он это забрал.

Рослинг посмотрел на часы. Она вынула из сумки блокнот:

— Вот адрес, куда переехала Метта. Это в Христиании. Несколько студентов снимали квартиру вскладчину. Если я смогу узнать, кто там жил двадцать лет назад…

Он не взял вырванный из блокнота лист, который она ему протягивала, и отвернулся к окну, чтобы не смотреть на нее.

— Прости, — проговорил он. — Я не могу…

Она ждала. Такой милый, такой слабый мужчина. Он даже сказать не смог.

— Ты очень быстро составил заключение, Бенгт.

— Это было нетрудно. И по большей части там все правда. Тебе нужна помощь, Сара. Я могу посоветовать хорошего специалиста.

— Ничего такого мне не нужно.

— Это именно то, что тебе сейчас нужно. Твое импульсивное поведение. То, как ты заботишься о посторонних людях и совершенно не считаешься с теми, кто тебя окружает. А твои вылазки в одиночку, без оружия и без единой мысли о последствиях…

— Достаточно, Бенгт! О ком ты сейчас говоришь? О женщине, которую любил, или о пациентке?

Он опустил глаза.

— Ладно, — сказала она и пристегнулась ремнем безопасности.

— Я позвоню тебе из Швеции, — сказал он.

— Если хочешь.

Она завела машину. Он вышел, и Лунд уехала в бледный день одна.

Они опять привезли мальчиков в Хумлебю. Там как раз работали почти все сотрудники фирмы Бирк-Ларсена — красили, штукатурили, и так круглые сутки.

Никто ничего не находил. Ни паспорта, ни чего-то иного.

Антон стоял на пороге несчастный, уставившись в пол. Подошел Вагн Скербек, присел рядом на корточки, сказал:

— С днем рождения, приятель!

Ни слова в ответ.

— Я должен был им рассказать, Антон. — Скербек глянул на Пернилле. — Я поступил правильно, вот и мама тебе скажет.

Но Пернилле уже думала об отделке и не слышала его слов.

Антон мотнул головой.

— Я приготовил тебе подарок, малыш. Но получишь ты его только вечером, договорились?

Он шутливо ткнул мальчика в плечо, но улыбки так и не дождался.

— Проклятье, — не выдержал Бирк-Ларсен. — Пора это прекратить.

Он взял Антона за руку и отвел в подвал, Пернилле шла за ними.

Везде свежая штукатурка и краска. Новые полы тоже почти закончены.

— Где он?

— Вот там, в том ящике, — сказал мальчик.

Бирк-Ларсен открыл металлическую дверцу. Там уже не было ни бойлера, ни труб… Ни паспорта.

Пернилле взлохматила светлые волосы сына.

— Может, тебе привиделось. Тут было темно.

Он посмотрел на отца и спросил:

— Можно мне идти наверх?

Бирк-Ларсен в черной куртке и черной шапке склонился к младшему сыну, придвинул к нему свое большое лицо:

— Антон, послушай меня. Я знаю, переезд — дело трудное. — Узкие глаза удерживали детский взгляд. — Но ты не должен придумывать такие истории. Ты понимаешь?

Стриженая голова опустилась, подборок уперся в грудь.