Именно в этот момент она ощутила неприятное щекотание в горле – классический симптом начинающейся простуды. В детстве она редко простужалась, но, с тех пор как вступила в женскую вспомогательную службу и стала жить в таком тесном соседстве с множеством других людей, успела переболеть как минимум трижды, причем каждый раз простуда переходила в грипп и приходилось по пять дней валяться в лазарете.

«Подумаешь – першит, не буду обращать внимания, – убеждала она себя, стараясь не вспоминать о том, как шмыгала носом Сью Форд, когда вернулась накануне вечером с вахты. – Не буду думать, и все пройдет. У меня два дня отдыха, неужели теперь все пойдет прахом?» В сумочке с умывальными принадлежностями у нее лежал аспирин; надо обязательно выпить его по приезде на Кэдоган-Мьюз, это поможет продержаться до завтра, а там видно будет.

Она услышала, как кондуктор, проходя по перрону, захлопывает тяжелые двери: значит, можно надеяться, что скоро поезд тронется. И в этот момент из коридора в купе зашел еще один пассажир – лейтенант морской пехоты при полном параде, в длинной щеголеватой шинели цвета хаки.

– Простите, это место не занято?

Естественно, оно было свободно. Поскольку капитан не отрывался от газеты, то за него ответила Джудит:

– Нет.

– Вот и отлично!

Лейтенант закрыл за собой задвижную дверь, освободился от фуражки и шинели, положил их на багажную полку, полуприсел, подогнув колени, чтобы бросить контрольный взгляд в зеркало, пригладил рукой волосы и сел напротив Джудит.

– Уфф! Теперь все в порядке.

Сердце у нее замерло. Она его знала. Не хотела знать, но знала. Энтони Борден-Смит. Она познакомилась с ним в клубе младших офицеров в Саутси, куда пошла с Сью Форд и парочкой молодых младших лейтенантов. Пребывавший в одиночестве Энтони Борден-Смит изо всех сил старался влиться в их компанию, прицепился к ним как репей, влезал в разговор и угощал всех выпивкой с щедростью, от которой только становилось неловко. А на деле оказался толстокожим, как носорог, пропускал мимо ушей добродушные насмешки и даже преспокойно снес оскорбление, так что в конце концов Джудит, Сью и их спутники вынуждены были ретироваться в «Серебряную креветку».

Энтони Борден-Смит. Сью прозвала его Занудным Смитом и говорила, что он из прославленного рода: отец его был кавалером ордена Занудского легиона, а дед – олимпийским чемпионом по занудству.

К несчастью, он тотчас ее узнал.

– О, привет! Черт возьми, какая удача!

– Здравствуйте.

– Джудит Данбар? Я так и подумал. Помните, мы встречались в клубе младших офицеров? Потрясающий был вечер. Жаль, что вам надо было уходить.

– Да.

Поезд наконец тронулся. Теперь это уже не радовало ее, потому что она оказалась в ловушке.

– В город направляетесь?

– Да, в Лондон.

– Отлично. Я тоже. Еду обедать со своей маманей. Она приехала на несколько дней из нашего деревенского дома.

Джудит с отвращением поглядела на него и попыталась представить себе его маманю. Наверно, она похожа на лошадь. Сам Энтони чем-то напоминал именно это животное. Тощую-претощую клячу, очень ушастую и очень зубастую, с очень длинными, тонкими как спички ногами. Над верхней губой у него топорщились чахлые усики. Только и было в нем привлекательного, что красивая военная форма.

– Где вы служите? – поинтересовался он.

– На корабле «Экселлент».

– А, на посудине. И как вы ладите со всем этим офицерьем? Держу пари, веселого мало.

Джудит с любовью и преданностью подумала о неразговорчивом капитан-лейтенанте Кромби и ответила:

– Очень хорошо лажу.

– Я, конечно, тоже прошел подготовку по артиллерийскому делу. Никогда в жизни не залезал в такую даль. Где вы в Лондоне остановитесь?

– В своем доме, – солгала Джудит.

Он вскинул брови.

– Серьезно? Ничего себе! – Она не стала распространяться на эту тему, пусть воображает себе шестиэтажный особняк на Итон-сквер. – Я обычно еду в свой клуб, – продолжал собеседник, – но раз маманя в городе, я, скорей всего, переночую с ней на Пембрук-Гарденз.

– Как мило.

– Вы свободны сегодня вечером? Хотите, сходим в «Куаглино»? Угощу вас скромным ужином. Можно будет потанцевать. А потом пойдем в «Кокосовую рощу». Меня там знают и всегда найдут столик.

«Никогда, никогда не встречала такого несносного типа, как ты», – подумала Джудит, а вслух сказала:

– Простите, но я, к сожалению, не могу.

– Уже договорились с кем-то?

– Да, у меня встреча.

Он многозначительно усмехнулся:

– С ним или с ней?

– Простите?

– С мужчиной или женщиной?

– С подругой.

– Отлично! Я приволоку еще одного парня. Вечеринка на четверых. Ваша подруга такая же хорошенькая, как вы?

Джудит задумалась, не зная, как лучше ответить. В голове вертелись разные варианты. «Она страшна как смертный грех… Она писаная красавица, но, к несчастью, на деревянной ноге… Она инструктор по физической подготовке и замужем за боксером…» Но правда была лучше всего.

– Она занимает высокий пост на гражданской службе, имеет большой вес.

Это сработало. Энтони Борден-Смит несколько остолбенел.

– Бог мой! – наконец выдохнул он. – Женщина с мозгами. Боюсь, это не по моей части.

Нащупав его слабое место, Джудит нанесла решающий удар:

– В любом случае мы не могли бы пойти сегодня в «Куаглино». Мы идем на лекцию в Британский музей. «Китайская культура эпохи династии Мин». Дух захватывает.

Из угла, где сидел, уткнувшись в газету, капитан ДР ВМС, послышалось тихое фырканье – по-видимому, знак неодобрения или же сдавленный смех.

– О боже!.. Ну ладно. В другой раз.

Ей все это надоело. Она развернула «Дейли телеграф» и скрылась за страницами газеты. Но недолго торжествовала Джудит победу над Занудным Смитом – последние тревожные известия с Востока заставили ее позабыть обо всем остальном.

«ЯПОНЦЫ НАСТУПАЮТ – СИНГАПУР ПОД УГРОЗОЙ», – гласил заголовок, и Джудит не сразу заставила себя взглянуть на схематические карты и продолжить чтение: «Сильно потесненным защитникам Малайи долго не продержаться. Теперь, когда Куала-Лумпур в руках у японцев и жители покинули город, спасаясь бегством, японские пятая и гвардейская дивизии двинулись на юг, к проливу Джохор, где предстоящее сражение должно решить судьбу Сингапура… Индийская бригада разбита на реке Муар… Армия под командованием генерал-лейтенанта Персиваля вынуждена отступить к Сингапуру…»

Ужасные предчувствия охватили Джудит. Она подумала о родителях и сестре. Господи, хоть бы их уже там не было, хоть бы они уже уехали из Сингапура, бросили красивый дом на Орчард-роуд и уплыли на Суматру или Яву. Куда угодно. Лишь бы там они были в безопасности. Джесс пошел уже одиннадцатый год, но для Джудит она все еще оставалась такой же малюткой, как шесть лет назад, когда они прощались друг с другом и сестричка плакала, прижимая к себе своего Голли. «Господи, – молилась Джудит, – сделай так, чтобы с ними ничего не случилось. Они – моя семья, они – мои, и я их так люблю. Сохрани их. Пусть с ними все будет хорошо».