Я подошёл к одному из мужиков, поздоровался и показал накладную на получение ширм.

– О! – сказал мужик громко. – Валера! За здоровенными подрамниками вот пацаны приехали. Покажи им.

Пузатый Валера поманил нас рукой. Двигался он медленно, будто воздух для него имел ощутимую плотность.

– Вот ваши подрамники, видите? – сказал Валера, как будто боролся со сном. – Всё по размерам…Обиты холстом, холст сшит… Всё, как вы заказывали… Распишитесь.

Я осмотрел наши ширмы, которые возвышались до потолка и стояли, прислонённые к стене. Сделаны они были на удивление безупречно. Я поставил подпись в соответствующем документе.

– Отлично, – сказал Валера безразлично и вяло. – А что вы теперь с ними будете делать?

– Как что? – удивлённо спросил я. – Это уже наше дело, что с ними делать…

– Конечно… – сказал Валера и осклабился. – Только как вы отсюда их заберёте?

– В смысле? – спросил я. – Нас грузовик ждёт.

– А как вы их в грузовик положите? Как вы их отсюда вынесете? Они ни в дверь, ни в окно не выйдут.

Я бросил взгляд на входную дверь, на окна, на ширмы и понял, что Валера не шутит.

– Простите! – сказал я изумлённо. – А когда вы поняли, что ширмы отсюда не вынести?

– Сразу… Как только глянул на размеры в задании и сразу понял…

– А зачем вы тогда сделали такие большие и их собрали?

– Мне дали задание, дали размеры, я и сделал… Какие ко мне вопросы?..

– А почему вы не сообщили?.. Можно же было позвонить и объяснить ситуацию заказчику. Зачем было делать-то?..

– А зачем было давать сюда такие размеры?.. Это же глупо! А дуракам объяснять что-либо бесполезно.

– Тогда, будьте любезны, разберите их и соберите там, где они нужны.

– Э нет! Такого задания не было! Нам за это никто не заплатит… Ты расписался – получай… А если хочешь, чтобы я их разобрал и снова собрал – пиши заявку председателю, пусть он мне даёт задание в письменном виде… Когда я его получу, то и выполню, а ты распишешься… Понятно?

– Понятно, – ответил я. – А инструменты вы нам без председателя можете дать? Мы бы сами разобрали.

– Это – пожалуйста, – сказал Валера, – мы не изверги тут. Берите… но учтите, что мы всё сделали на совесть… Аккуратнее работайте, холст не порвите. Он натянут как барабан, и рамы сделаны крепко, на шурупах, с уголками…

Мы промаялись часа четыре, осторожно снимая холст и выкручивая мощно закрученные шурупы. Весь следующий день мы ширмы собирали на месте. Так идеально натянуть холст, как он был сделан изначально, нам не удалось. Кое-где он пошёл волнами и на углах получились складки. Но кто мог подумать тогда, что эти ширмы прослужат не один десяток лет и будут продолжать служить… Как и амфитеатр, сделанный из забора…

В первых числах ноября мой театр был готов. И он был удивительно, невероятно, до оторопи прекрасен! Он выглядел так, как будто был задуман в этом здании и в этом зале ещё архитекторами до закладки фундамента.

Я по нескольку часов, ночью или днём, мог, не шелохнувшись, сидеть в моём театре один и наслаждаться совершенством того, что получилось.

Свеженький, только что сделанный из непонятных материалов театр, на сцене которого не было ещё ни одного выступления и даже не случилось ни одной репетиции, возбуждал сильнее, чем чистый и белоснежный лист бумаги, когда замыслов рассказов, романов, пьес и стихов в голове полным-полно, а листочек всего один.

Сидя в пустом зале ещё безымянного театра, я ощущал мощь возможностей и ещё не родившихся идей, которые непременно родятся в стенах театра, которого ещё два месяца назад и в помине не было.

До самого окончания работ я не звал и не давал даже одним глазком Анатолию посмотреть то, что мы делали. Я хотел показать уже готовое, а когда показал, он был потрясён и ошеломлён. Он не мог поверить глазам и был очень рад. От избытка чувств Анатолий обнял меня.

– Знаешь, как я рад?! – сказал он, глаза его блестели. – Ты даже не представляешь… Я уже столько натерпелся из-за этого театра… Я тебе просто обо всём не говорю… Я и пожалеть успел сто раз об этой затее… А теперь вижу – всё не зря!..

С того момента нужно было начать репетировать. Необходимо было начать… Срочно надо было приступить к репетициям. От меня этого ждали те, кто почти ежедневно, а то и еженощно делал своими руками мой чудесный маленький театр.

Без репетиций и без идеи конкретного спектакля работа по устройству театра была тем же самым, что и бесконечные тренинги без замысла конкретных сценических номеров и без цели выступать на сцене перед людьми.

Но, прежде чем начать репетировать, маленький мой театр совершил первое явление народу, осуществил публичную, очень дерзкую и бесшабашную акцию, после которой все мы осознали себя не только коллективом, но и творческой силой.

Той осенью в стране шли очень оживлённые, доходящие до ожесточения общественные дискуссии о том, нужно ли проводить праздничную демонстрацию в честь очередной годовщины революции 7 ноября. Споры шли на страницах центральных и местных газет. Уже популярность набирали первые дискуссионные шоу на телевидении. Тогда впервые всерьёз зазвучали мнения, что надо упразднить празднование даты 7 ноября как радостного и торжественного события, что надо убрать тело Ленина с Красной площади и предать его земле. Все те разговоры велись очень серьёзно и чаще всего в жёстких выражениях. Проще говоря, тема была горячей, и общественность кипела по её поводу. Мы в своей маленькой и весёлой компании строителей театра не могли не почувствовать общественного накала страстей. И, как говорится, не смогли стоять в стороне.

Мы, незадолго до 7 ноября, пригласили журналистов местной областной новостной программы на центральную площадь города Кемерово к подножию памятника Ленину. Мы заявили, что являемся общественным движением под названием «Военно-патриотический клуб “Аврора”» и что мы хотим выступить с инициативой о проведении праздника годовщины революции.

Все мы оделись как персонажи из фильмов про революцию 1917 года. Кто как мог. Кожаные плащи, шинели, бушлаты, фуражки, красные банты на груди. Моя бескозырка тогда пригодилась впервые после службы. Ребята-историки позвали для массовости на нашу акцию своих сокурсников и сокурсниц. Мы притащили с собой флаги и написали какой-то транспарант. Я подготовил речь. Все мы продумали свои реплики. Журналисты с удовольствием к нам приехали, сочтя нашу инициативу интересным и горячим информационным поводом. Материал, ими отснятый, несколько раз показали в местных новостях и пару раз в центральных. Успех был громкий.

Что же увидели телезрители? А увидели они группу ряженых молодых людей, которые на фоне памятника Вождю мирового пролетариата с блеском убеждённости в глазах и на полнейшем серьёзе выступали с продуманной и тщательно проработанной инициативой. Я был одет в длинное, блестящее, взятое у кого-то напрокат, кожаное пальто, а-ля комиссарское. И на лице у меня была а-ля ленинская бородка.