Когда случился конфликт на Кушке, англичане стали уговаривать эмира на немедленный ввод в Афганистан британских войск. Они говорили, что он должен наказать русских, что такое простить нельзя. Абдуррахман-хан кивал, соглашался, но воевать отказывался. Он неожиданно заявил, что у него нет притязаний на эти спорные территории. Они же спорные? Ну вот и стоит ли из-за какого-то клочка земли войну затевать? А так да, русские, конечно, злодеи. Один из членов английской комиссии, той, что бежала после боя, известный нам по переписке Лемсдена с Алихановым полковник Риджуэй говорил, что, по мнению Абдуррахман-хана, весь Пендинский оазис не стоил войны, а собираемые там подати не окупят расходов по управлению им.

Хитрый эмир понимал, что если сейчас начнется война, то страну его в итоге года через два-три разделят Россия и Англия. А сам он будет доживать свой век где-нибудь тут же в Равалпинди, как доживал когда-то Шах Шуджа. Советский историк Нафтулла Халфин приводит такое описание переговоров Дафферина с Абдуррахман-ханом:

«Вице-король. Теперь уже вполне и достоверно известно, что Россия приготавливает войска на Кавказе и в Мерве; но весь мир хочет вести с ней войну. Необходимо, чтобы вы питали доверие к нашему государству.

Эмир. Лично я отношусь к нему с полным доверием, но этого доверия нет у населения Афганистана. Может быть, оно и явится, когда страх исчезнет из их сердец…

Вице-король. Если вы примете от нас помощь войсками, то они будут даны.

Эмир. Я не советовался об этом с моим народом, а потому не знаю, даст он свое согласие или нет.

Вице-король. Из вашего ответа видно, что вы отказываетесь от помощи наших войск.

Эмир. Я не отказываюсь от вашей помощи войсками, но я не могу дать вам ответ на предложение, которое не довел до сведения своего народа…

Вице-король. Можете ли вы поручиться, что население Афганистана примет помощь наших войск для защиты от России?

Эмир. Требование, которое я сегодня обещаю исполнить, не предупредив о нем население Афганистана, может быть не принято им завтра»[308].

В итоге Абдуррахман-хан сказал вице-королю, что «…необходимо сообщить членам вашей комиссии, чтобы они уступили России те части границ Афганистана, которые ныне являются предметом распри между нами и русскими… Та часть границы, которая теперь должна отойти к России, не принадлежит к территории Афганистана…».

Англичане поняли, что втянуть Афганистан в войну не получится. А кроме того, император Александр III продемонстрировал англичанам, что войны он не хочет, но и не боится. На военные приготовления Лондона он ответил тем же: приказал привести в состояние боевой готовности Балтийский флот, генерала Комарова демонстративно похвалил и наградил. Кстати сказать, тогда в России часто рассказывали, что, дескать, Комаров английских военных советников на Кушке не упустил, что они не просто убежали, что якобы их поймали и по приказу Комарова выпороли нагайками казаки и только после этого дали покинуть территорию оазиса. Эту байку можно услышать и сейчас, но на самом деле ничего подобного не было. А Британия была и так унижена, без порки офицеров. Александр III приказал дипломатам объяснить английским коллегам, что Россия не отступит и, если надо, оазис удержит силой, что он свою позицию не изменит, пусть делают что хотят. И даже из переписки видно, как жестко и уверенно вели себя представители русского МИД, ощущая железную волю государя. Россия не демонстрировала вообще никакого беспокойства из-за британских военных приготовлений.

В итоге в Лондоне посчитали, во что им обойдется война с Россией, при том, что больше никто в эту войну влезать не хотел. Даже Афганистан. И англичане отступили. В сентябре 1885 года была достигнута договоренность об определении северо-западной границы Афганистана, а через два года стороны подписали окончательный протокол, по которому определялась русско-афганская граница. Это потом была южная граница СССР, а сейчас это южные границы Туркмении, Узбекистана и Таджикистана, установленные русскими и англичанами, когда всех этих трех республик и в помине не было.

Отношения Абдуррахмана с англичанами заметно испортились. Они понимали, что эмир никогда не станет их марионеткой, а эмир всякий раз давал им понять, что стремление английского правительства сделать из Афганистана колонию до добра не доведет. Как-то раз британцы позвали его на переговоры по строительству железной дороги до Кабула (закончились они, кстати, ничем, эмир отказался дать разрешение) и показали ему Ходжа-Амранский туннель, пробитый в горах, возле города Кветта. Кто-то из посланников вице-короля спросил эмира, не вызывает ли у него изумление такое сложное техническое сооружение. Вопрос, разумеется, был с подтекстом, англичане хотели показать Абдуррахману, какая пропасть в техническом развитии разделяет две страны. И Абдуррахман-хан дерзко ответил: «Если я проткну острым кинжалом изумительно правильную дыру в вашей спине, то вряд ли это вызовет у вас изумление моему искусству».

Эмир был жестоким, хитрым, прагматичным. Он наводил порядок в своей стране самыми жуткими методами. Зачастую он не мог не сделать того, что от него требовали англичане, но он не был дураком и слабаком. А русские после боя на Кушке превратили ее в самую южную военную базу в Российской империи (впрочем, она была таковой и в СССР). Гарнизон формировали таким образом, чтобы его можно было использовать для возможного дальнейшего продвижения в южном направлении. Словосочетание «поход на Индию» открыто не звучало, но всем было ясно, для чего в Кушке сосредоточена в огромных количествах артиллерия, которую можно применять при осаде крепостей и укрепленных районов. В Афганистане таких крепостей не было. Вот разве что Герат. Да и в Индии крепостей хватало.

Генерал Леонид Николаевич Соболев, автор труда «Англо-афганская распря. Страница из истории восточного вопроса», герой Балканской войны, получивший Георгиевский крест за сражение под Шипкой, тогда, после событий в Пендинском оазисе, писал:

«Давно ли политики и военные люди Англии и России считали поход русских в Индию химерою, бредом больного воображения? Давно ли между Россиею и британскою Индиею лежали необозримыя пустыни и высокия горы, находившияся во власти воинственных мусульман? Воображение англичан, даже мрачно настроенное, не могло представить себе, что все эти страшные препятствия окажутся ничто перед слабым давлением России. Прошло с небольшим четверть столетия, то есть одно мгновение в смысле истории, и все разом переменилось. Мы стоим близь Герата, близь этих прославленных ворот Индии, и главное препятствие, туркменская пустыня, еще недавний театр кровопролитных войн, оглашается ныне свистом локомотива, а сыпучие безводные пески скреплены стальными рельсами. Воинственные афганцы, одержавшие несколько крупных побед в войнах с англичанами, при первом столкновении с русскими штыками бежали в паническом страхе.

Целый ряд последовательных ошибок политических деятелей Великобритании поставил последнюю в опасное положение. Предприятие, еще недавно казавшееся химерою, ныне оказывается возможным. Если спокойно рассчитать все расстояния, отделяющия долину Инда от центров расположения русской армии, и время, необходимое на прохождение русских войск чрез Афганистан, то любой стратег и политик признает, что поход в Индию не только возможен, но и не представит особых затруднений»[309].