— Пять сияющих черным лаком новых бронированных джипов с дипломатическими номерами не могут остаться незамеченными. Именно поэтому комиссар Турати хотел предоставить сопровождение полиции, но ваши специалисты наотрез отказались.

— После недавнего происшествия в Сингапуре мы теперь стараемся обходиться без их услуг.

Заметив в глазах Дэвида немой вопрос, принц объяснился:

— Два магистра и четыре человека охраны были расстреляны полицейским эскортом, которые на самом деле оказались боевиками Триады. Ложный эскорт прибыл на пять минут раньше настоящего, и ни у кого даже никаких сомнений не возникло по этому поводу.

— Будем надеяться, что в Риме, где на каждый квадратный метр приходится по полицейскому, кардинал с монахами и священниками с Мальты доедут без потерь, — сказал посол.

Пригубив виски, он добавил:

— К тому же ни один человек, кроме нас с вами, не знал времени выезда из посольства.

— Зато им хорошо известно куда именно они направляются. Этого более чем достаточно, чтобы подготовить радушный прием.

— Положа руку на сердце, Альберт, все эти организации сатанистов и неосатанистов чем-то напоминают мне плохо организованных провинциальных бойскаутов. Поэтому я и представить себе не могу, чтобы от них могла исходить реальная угроза.

— Люди — лишь исполнители, а их он всегда найдет. И даже тот, кто никогда не мыслил себя слугой Сатаны, завтра может стать его рабом. Так что расслабляться не стоит.

— Да мы вроде и не расслабляемся, но для любых мер безопасности есть свой разумный предел.

— Кстати, пора вывести их передвижение на экран, — сказал Альберт.

— Вывести картинку со спутника или с беспилотного аппарата?

— Давайте с аппарата, она будет более четкая и, к тому же, в цвете.

Посол пробежался пальцами по клавиатуре, и на широком плазменном мониторе проявился вид ночного Рима с высоты двух километров, которая редко использовалась вертолетами для передвижения в воздушном пространстве города. Связавшись с оператором летательного аппарата, принадлежащего международному центру по борьбе с терроризмом, Дэвид Мэтингли назвал свой код доступа и попросил выделить крупным планом виа Наполи. Через несколько секунд общее изображение сияющего огнями ночного города сменилось на цветную картинку локального участка дороги, по которому в данный момент передвигалась колонна джипов посольства.

— В старину говорили, что если черная лошадь трижды бросается в сторону от могилы, значит, там лежит вампир, — глядя на каменные кресты, освещенные светом полной луны, шепотом сказал Карло Анжелони, один из десяти личных телохранителей Бетулы Белуджи.

— Ну и где ты тут черную лошадь увидел? Или ты снова ляпнул первое, что в голову взбрело, лишь бы о чем-то потрепать языком, — осадил своего молодого напарника 45-летний Нурио Бателли.

— Не разговаривай со мной, как будто я слабоумный. Как ты можешь быть уверен, что я не затаю на тебя обиду? А вдруг я злопамятный?

— Злопамятные люди, как правило, умные. Хотя бывают и исключения, а у тебя на лбу написано, что ты кретин, — рассмеялся Бателли.

— Можно подумать, что ты семи пядей во лбу. Если ты такой умный, то какого черта торчишь тут со мной? Тебе скоро полтинник стукнет, а ты все еще в засаде сидишь и под пули подставляешься, как двадцатилетний пацан.

— Твоя правда, Анжелони. Надо завязывать. Пойду сторожем в музей работать. Украду по безнадеге две-три картины Сезанна, спрячу их у себя под кроватью и буду ждать, пока мой дилер сдаст меня полиции, как это обычно и происходит.

— Тогда ты умрешь в тюрьме. Тебе влепят лет тридцать, и когда срок подойдет к концу, ты уже будешь восьмидесятилетним стариком.

— Другой на моем месте тебе бы врезал как следует за то, что на пять лет меня состарил, но я не обижаюсь.

— Да какая, к черту, разница! Если ты в сорок пять еще никем не стал, думаешь, в пятьдесят что-то изменится?

— Согласен, шансов не очень много. Мои сокурсники уже комиссары и генералы, а я тут с тобой в кустах прячусь. Похоже, не такой уж ты и дебил, как я думал, — закурив сигарету, ответил Бателли.

— Смотри, там, возле старого дерева, эта черная дворняга снова вернулась к могиле, над которой бронзовый памятник святого Климента с папской тиарой на голове, — указав рукой на светящиеся в темноте глаза, тихо, чтобы не вспугнуть собаку, сказал Анжелони.

Подняв морду к усеянному тусклыми звездами холодному осеннему небу, пес протяжно и громко завыл. Несколько других собак в радиусе полукилометра подхватили заунывную серенаду своего собрата, от которой на впечатлительного молодого телохранителя накатила волна страха.

— Ну нет. Только не это. Пшел вон, псина чокнутая! — бросив в дворнягу небольшой плоский камень, прошипел Бателли.

Промахнувшись с первого раза, он поднял камень побольше и с силой запустил его в пса, который продолжал завывать.

Заскулив не столько от боли из-за попавшего в лапу камня, сколько по привычке вызывая к себе жалость, дворняга убежала прочь, поджав хвост.

— Пес воет только по покойнику, — сказал Карло, зайдя в тень вечнозеленого хвойного дерева.

Интуитивно чувствуя приближение беды, он не хотел быть мишенью в лунном свете, приглашающей выстрелить в себя всех кому не лень.

— Верная примета. Не нравится мне все это. Ночью, да еще и в полнолуние, нормальным людям на кладбище точно делать нечего, — стараясь говорить как можно тише, сказал Бателли.

— Радует то, что еще семеро наших сейчас находится вокруг базилики, — успокоил его Анжелони.

— Но на кладбище Трейтон отправил почему-то именно нас. Вечно нам с тобой везет на приключения.

Почувствовав, как мурашки пробежали по спине, Карло приподнял воротник пиджака и прошептал:

— Честно говоря, приключений здесь не так уж и много — кругом один страх витает в воздухе, и еще эта припудренная сова, которую разбудил пес, начала вопить, будто ее живьем на вертел нанизывают.

— Это не сова, это дикая выпь-мутант. Осенью она прилетает к нам из Чернобыля и живет только на кладбищах, — с умным видом уточнил Бателли.

— Что это за тварь такая? Никогда раньше не слышал. Вопит, что ли, постоянно?

— У нее красные глаза и длинные когти. Выпь-мутант охотится ночью и отрывает своими острыми, как бритва, зубами от жертвы куски мяса не меньше килограмма за раз. Вот почему бомжи теперь больше не ночуют на кладбищах, — нагонял страх Бателли на легковерного молодого напарника.

— Никогда не поверю, чтобы какая-то выпь могла сожрать бомжа. Почему об этом в новостях не рассказывали?

— Представляешь, какая бы поднялась паника? Да о чем ты вообще говоришь? Это было бы похлеще крушения НЛО на площади перед собором Святого Петра, — на полном серьезе продолжал Бателли.