особым манифестом, которым подтверждалось бы намерение государя сохранить в будущем народное представительство. Получив принципиальное на это согласие государя, Столыпин, вернувшись 8 июля из Петергофа, после того, что он побывал в Совете министров в квартире Горемыкина, тотчас пригласил к себе нескольких человек, а именно Щегловитова, с которым он в то время дружил, С.Е.Крыжановского, занимавшего должность второго товарища министра внутренних дел, и, наконец, Федора Дмитриевича Самарина, который почитался в то время за всеми уважаемою общественного деятеля. Когда эти лица вечером того же дня у него собрались, он сообщил что цель собрания — немедленное написание Высочайшего манифеста с указанной мною выше целью. Присутствующие немедленно приступили каждый в отдельности, к этой работе. Проект Щсгловитова, как мне говорили, скучный и расплывчатый, был единогласно отвергнут. Подвергся критике и проект, составленный лично Столыпиным. Ф.Д.Самарин по природе кунктатор, не способный на исполнение чего-либо в короткое время, написал лишь отдельные клочки манифеста, среди коих, между прочим, были слова: «Богатыри мысли и дела». Слова эти Столыпину весьма понравились, и он настаивал на их включении в Высочайший манифест, причем полагал, что основой манифеста должен явиться составленный им проект, несколько измененный и дополненный некоторыми фразами, изобретенными Самариным. Проработали над этим чуть не всю ночь, и к утру лишь переписанный набело проект манифеста был отправлен к государю, откуда он был тотчас передан для напечатания в особом, вышедшем в тот же день прибавлении к «Правительственному вестнику».

Государственная дума первого созыва резко делилась на две неравные части. Во главе ее непререкаемыми вождями и лидерами стали почти все наиболее выдающиеся члены тех многочисленных и разнообразных общественных съездов, которые собирались в обеих столицах за предшествующий год. Лица эти почти сплошь принадлежали к непримиримой оппозиции правительству и по образовании, по инициативе некоторых из них, конституционно-демократической партии вошли в нее скопом. Вторую, большую часть личного состава Государственной думы составили крестьяне. Приветствуя Государственную думу, государь выразился, что он приветствует «лучших людей» России. Увы, на деле это было далеко не так. Начать с того, что судимость по уголовным преступлениям членов Первой Государственной думы была невероятно большая. Она составляла 12 % всего их состава. В малокультурной стране неизбежно должны были стать избранниками населения те лица, которые отличались наибольшею неразборчивостью при изложении тех посулов, которые щедро раздавались во время предвыборных собраний со стороны стремившихся проникнуть в нижнюю законодательную палату. Преобладающее большинство, чтобы не сказать — все без исключения представители крестьянства, стремилось туда ради тех денежных выгод, которые были связаны со званием члена Государственной думы. Десять рублей суточных, присвоенные членам Думы, — вот что привлекало туда представителей крестьянства, причем были случаи, что избранные обязывались их избирателям передавать часть полученного денежного вознаграждения тому или иному крестьянскому общественному установлению.

Само собою разумеется, что состоящее из таких элементов собрание должно было неминуемо в значительной своей части попасть в руки той или иной организации. С одной стороны, их можно было легко умелой пропагандой, в основу которой легли бы посулы материального благополучия, завербовать в любую политическую фракцию, с другой — их можно было легко купить за ничтожные суммы.

Увы, русские сельские массы совершенно не поняли государственного значения признанного за ними права участия в народном строительстве. Избирательная крестьянская масса усмотрела возможность таким путем осуществить усердно в течение полувека, с самого момента освобождения крестьян, навязываемой им мысли о переходе в их собственность всей земли, причем, само собою разумеется, им казалось, да это им революционерами и внушалось, что при таких условиях каждый крестьянский двор будет владеть почти неограниченным, во всяком случае, весьма значительным, исчисляемым десятками, а не то и сотнями десятин количеством земли, а для стремившихся попасть в члены Думы главной, если не единственной, приманкой были те десять рублей суточных, которые были присвоены заседающим в Государственной думе народным представителям.

Это положение, конечно, очень скоро усмотрели и сделали соответствующие выводы и лидеры политических партий и правительство, но сумели использовать его эти два лагеря далеко не в одинаковой степени. Революционные партии, имевшие обширные связи в рабочих кругах Петербурга, где имелись умелые и убежденные сторонники социалистических теорий, поспешили войти в непосредственную связь с прибывшими в столицу представителями крестьянства, многие из которых, формально оставаясь в рядах кадетской партии, в которую они первоначально записались, так как на выборах это была единственная партия, сулившая землю крестьянам, фактически уже превратились в сторонников социалистических течений. Попыталось действовать в смысле превращения членов Государственной думы из крестьянства в свое послушное орудие и правительство, но, лишенное всякого опыта в этом отношении, действовало оно весьма неумело. По мысли члена Государственной думы Ерогина, были устроены в Петербурге дешевые (вернее, бесплатные) квартиры для крестьян — членов Государственной думы[588]. Первоначально дело это было поручено петербургскому градоначальнику Лауницу, который с своей стороны поручил его чуть что не циркуляром участковым приставам наружной полиции. Пришлось изъять это дело из рук полиции, однако какого-либо специального органа для этого не учредили. Достаточно сказать, что вообще для всего заведования делом о выборах в Государственную думу было образовано при Главном управлении по делам местного хозяйства одно делопроизводство, состоявшее из двух чиновников при двух ремингтонистках. В конечном результате квартиры были устроены и даже заполнены членами Государственной думы, но, увы, они обратились в центры агитации. Та же зубатовщина.

Квартиранты скоро разошлись… превратившись в дворников, лавочников, разносчиков, особенно много их занялось курятной и зеленной торговлей. Какую материальную выгоду давали эти квартиры? Да почти никакую — за три рубля в месяц можно было поместиться. К тому же Ерогин захотел ввести там чуть не казарменную дисциплину. Надо было найти идейных работников в этой среде, но как это сделать…

Часть V. Усиление натиска общественности на власть

Глава 1. Министерство Столыпина. Вторая и Третья Государственные думы (9 июня 1906 г. -11 сентября 1911 г.)

За то шестилетие, в течение которого во главе правительства находился П.А.Столыпин, политика, им проводимая, испытала значительные метаморфозы. Становясь у кормила государственного корабля, Столыпин мечтал привлечь в свой кабинет видных представителей того перводумского большинства, с которым, при наличности Государственной думы, ему сговориться не удалось, а именно некоторых из главарей кадетской партии. Поездка этих главарей после роспуска Государственной думы в Выборг и выпуск ими там известного Выборгского воззвания, призывавшего население к неплатежу податей и налогов и к уклонению от исполнения воинской повинности, привели к тому, что всякий сговор с ними оказался недопустимым. Привлекать к власти людей, которые открыто призывали