– Фактически, ты перестанешь существовать.

– Что это значит? Почему тогда этого не произошло раньше, ведь мы постоянно делаем выбор, который на что-то влияет?

Теперь он перевел взгляд на нее, и в прикрытых глазах была заметна ленивая уверенность взрослого, рассказывающего ребенку, почему не стоит совать руки в кипяток.

– А кто сказал, что этого не происходило раньше? Тебе пока везло не сходить с тропы. Но много ли ты знаешь о том, что случилось бы, принимай ты другие решения? Я знаю лишь один вариант, потому что всегда выбирал его, и никогда об этом не жалел. И дело тут не в любопытстве, малышка. Дело в судьбе.

* * *

Гарольд сидит на верхней ступеньке стремянки в задней части сцены и нервно покусывает нижнюю губу. Музыка играет так громко, что пол трясется и вибрирует, но Гар целиком погружен в чертово озеро беспокоящих вопросов, требующих быстрого и разумного решения. Сегодня ему пришлось прилично задержаться на красной улице – Повар опоздал, чего раньше за ним не было замечено, и к моменту, когда Гар окольными путями добрался до заброшенного здания мебельной фабрики, немалая часть возможной прибыли уже досталась кому-то – хотел бы Гар знать, кому же – кто подсуетился и все организовал. А это значило, что в поисках покупателей придется выбираться в восточные районы, что было не самым приятным занятием, да и куда более рискованным, чем сбывать все за один вечер в одном месте, а ближе к середине ночи – еще и с накруткой. Вторая проблема – Марл, который сегодня явно настроен на решительную попытку самоубийства путем совмещения несовместимых крайностей, обычно приводящего к тому, что человек начинает расценивать процесс дыхания как слишком скучный и незначительный. Один раз его уже вытащили на улицу и считай реанимировали, выкрутив соски, и еще повезло, что это видели только Гар и Макс. Теперь с Марлом сидит девчонка со второго курса, чудное имя которой Гар никак не может вспомнить, но искренне надеется, что оно значит что-то вроде “хранительница” в переводе с какого-нибудь древнего языка. Третья проблема – отсутствие Ви в зоне наблюдения, которую предоставляла стремянка, хотя Гар мельком видел его у дальнего конца огромного зала, когда вытаскивал Марла на улицу. Жизненно необходимо найти его как можно скорее, и по возможности без Линды – что бы ни значили услышанные Гарольдом сегодня на улице слова, это наверняка что-то очень скверное. На звонки Ви, разумеется, не отвечает – дурацкая привычка отрубать телефон на тусовках может теперь ему дорого обойтись. “Черт бы трахал ту мою извилину, которая науськала обождать со звонком” – думает Гар. Когда нижняя губа принимается умолять о пощаде, он спрыгивает со стремянки, намереваясь терпеливо обходить каждый квадратный метр внутри и снаружи здания, пока Ви не найдется.

Тем временем Ви и Линда заходят в одну из просторных кабинок фабричного туалета. Ви одной рукой расстегивает на девушке блузку, а другой протягивает ей стакан с чем-то определенно крупнокалиберным, и Линда, тонко смеясь, потягивает напиток через две трубочки, поставив ногу в черной туфле на опущенную крышку унитаза, так, что Ви плотно зажат между ее ногой и стенкой кабинки. Быстро допивая стакан на пару, они прижимаются друг к другу ближе и дышат тяжело и прерывисто, ловят руками части тел друг друга, стягивая с них одежду нетерпеливо и неаккуратно. Линда снова смеется и впивается взглядом в Ви, дразняще облизывая губы. Когда Ви добирается левой рукой туда, куда хотел, Линда открывает рот шире, издавая тонкий дрожащий звук, и Ви замечает у нее на языке марку. Она это понимает и подмигивает ему, приглашая. Слизывая бумажку с ее языка и закатывая под свой, Ви почти сразу чувствует странную слабость в ногах, которую тут же сменяет невероятная легкость в голове, уносящая его куда-то очень далеко. Линда уже не улыбается, наоборот – по ее щекам пробегает несколько слезинок, но она все же подается всем телом вперед и целует Ви, и глаза ее в этот момент заливает жирная, отвратительная чернота, в которой как будто что-то неуловимо двигается на огромной скорости, глаза Ви закатываются, и он теряет сознание. Последнее, что он помнит – как силой мысли меняет местами два размытых силуэта, после чего в бесцветное небо видения устремляется вспышка света.

* * *

Кап.

Глаза открывались с необъяснимым трудом, будто сон затянулся на несколько месяцев. Время отвернулось и дрожало в углу, жалобно всхлипывая.

Ви осторожно выбрался из постели, стараясь не разбудить Эйприл – в последнее время она спала крайне беспокойно. Вытряхнув из пачки предпоследнюю сигарету, он вышел из спальни и направился на кухню, как обычно раздраженный отсутствием в квартире Эйпс балкона. Ви открыл кухонное окно настежь, закурил и достал из холодильника пару сэндвичей с курицей. Неплохой вариант для перекуса в полчетвертого ночи, принимая во внимание их с Эйпс сегодняшний выходной от занятий, так редко бывающий общим. Пару месяцев назад она маниакально увлеклась готовкой, отвечая на его насмешливые заверения в том, что ей вовсе необязательно ему готовить, недоуменными взмахами ресниц и перечислением, казалось, уходящего в бесконечность ряда более приоритетных, нежели его гастрономическая неразборчивость, причин, побудивших ее взять приступом твердыню под названием “здоровая домашняя пища”. Так что сэндвичи можно без сожаления пустить в расход прямо сейчас. Микроволновка приняла в себя тарелку и задумчиво загудела.

Что же за странный сон ему снился? С тех пор как Ви перестал заниматься осознанными сновидениями и забросил дневник, сюжеты снов стали забываться уже через несколько секунд после пробуждения, но общие впечатления сохранялись еще какое-то время, и сейчас описать их было довольно трудно. Он сделал что-то чрезвычайно важное, а еще – что-то потерял. Вдруг высоко в небе, под самой рамой окна, Ви заметил два еле различимых темных объекта, стремительно удаляющихся прочь от земли. Он сел на подоконник, расширив себе обзор, и наблюдал, как их странные, дрожащие и ни на что не похожие силуэты покидали поле зрения, пока, наконец, в какой-то точке небосвода не исчезли вовсе. На секунду вернувшись в своих размышлениях к Эйприл, Ви поймал себя на дурацкой мысли, что ничего к ней не чувствует – никак во сне ему прокипятили лимбическую систему. Ну ничего, сейчас голова прояснится – и это пройдет, и все станет как прежде. Все снова будет нормально.

На таймере микроволновки оставалось три минуты. В уличном воздухе угадывался озоновый запах надвигающейся грозы…

Я склонился над поверхностью воды, наблюдая, как по ней прошла легкая рябь, когда расплывчатый силуэт в глубине дернулся в последний раз и замер. Да, лишь на какое-то время, чтобы вскоре вновь вздрогнуть, будто очнувшись ото сна, и начать барахтаться в попытках выбраться из невидимых, неосязаемых пут.