– Когда мы приходим на чужую территорию, – сказал я, доставая из кармана коробочку и выкладывая на стол, – то в знак уважения приносим подарок главе семейства.

Она открыла и повертела в руке серьги с брильянтами. Потом положила назад.

– Долго же ты собирался, – небрежно смахивая коробку в ящик стола, ответила Клыкастая. Вблизи стали заметнее мелкие морщинки. Уже в возрасте тетка, причем немалом.

– Дела, – пожимая плечами, ответил я. – Весь в трудах и разъездах. Очень много разного, нуждающегося в проверке и контроле. Так уж получилось. Как освободился, тут же пришел. А мне, похоже, не слишком рады. Там, где мы живем, меня уже давно не проверяют таким глупым способом. И вызов не пытаются бросить. Я не пытался вторгнуться на твою территорию или мешать делам собак, не вижу необходимости в подобном проявлении агрессии.

– Очень странно вы себя ведете, – наклонив голову слегка набок и разглядывая меня, ответила Клыкастая. – Допустим, ты страшно занят, но твоя волчица…

– Она не моя, – автоматически возражаю. – Она сама по себе.

– Пусть не твоя, – соглашается, насмешливо улыбаясь, – она пошла работать в больницу к людям. Зачем? Мы могли бы прекрасно сотрудничать.

– Может, ей тоже не очень понравилась попытка проверить ее на прочность? В нашем понимании, с теми, которые ведут себя невежливо, лучше не общаться. Не думаю, что в этом отношении мы сильно различаемся. Некоторые реакции у нас остались от прототипов, но даже хищник не старается сразу кровь пустить. А вот мы считаем обязательным. Взялся за оружие – бей. На угрозу мы отвечаем угрозой, на удар – ударом. И при этом желательно довести дело до конца. Покойники обычно не пытаются отомстить, и все остальные хорошо понимают преподанный урок. Ты можешь позволить себе пугать, а нас не знают. Значит, реакция будет очень жесткая, чтоб боялись в будущем. Зачем доводить до столкновения? И уж понимать ты это прекрасно должна была. Значит, сделала специально.

– Но что-то тебе надо, иначе бы не пришел?

Я попытался сесть удобнее на стуле, но жесткое сиденье для этого было не приспособлено. Насколько все-таки лучше просто земля, на которой сидят, нормально поджав ноги!

– Далеко на севере, – медленно заговорил я, – где нет ваших паршивых гор, закрывающих горизонт, а есть только огромная равнина, на которой пасутся стада копытных, живут наши племена. Мы не уходили оттуда уже много столетий. Законы для всех одинаковые, и они устраивают почти всех. Только очень немногие пытались заглянуть за очерченные раз и навсегда границы. А потом пришли люди и принесли новые идеи, более совершенное оружие и другие изменения. Большинство не очень всем этим заинтересовалось, но мы – мы другие. Пройдут годы, и изменения в жизни обязательно коснутся всех. Нам не хочется превращаться в индейцев, чтобы потом потомки бледнолицых пускали слезу над нашей судьбой – над убитыми и загнанными в резервации на голодную смерть.

Есть два варианта. Один – бесконечная война с сомнительным исходом. Другой – вписаться в их общество, оставаясь самими собой. Взять у людей полезное и стать одной из групп, которые пусть и отличаются от них, но необходимы, и спокойно живут рядом. Больше того, смешиваясь с людьми, в большинстве случаев мы получим детей-оборотней, а не людей. Вымирание нам не грозит. Есть только одна, но большая проблема. Люди боятся таких, как мы. Это вбито в них с детства их дурацкими фильмами и сказками. Поэтому, узнав о том, что здесь оборотни спокойно живут бок о бок с людьми, мы очень сильно заинтересовались. Уж извини, но твой вариант полууголовного сосуществования хорош до определенного предела. Рано или поздно отгороженность от людей исключительно по видовому признаку и незаконная деятельность доведет до большой крови. Очень легко будет натравить на собак всех сразу. Нас такое не устраивает.

Она вопросительно подняла брови.

– А пришел я потому, что хочу договориться. Мы – Клан Пятипалых, и для своих племен – возмутители спокойствия. Мы принимаем всех не по виду, а по желанию создать новую жизнь. Не каждый останется для того, чтобы стать членом Клана, он должен прожить среди нас год и один день, и потом только будет принято решение. Есть талантливые разумные, замечательные воины и неплохие маги, но с другими они ужиться не способны. К нам приходят все, кого не устраивает старая жизнь, кто думает, что сможет много добиться. Кто, в конце концов, хочет увидеть что-то интересное и главное – выйти из-под жесткого контроля навсегда закаменевших в старых традициях стариков. Нашим старейшинам иногда даже приятно избавиться от таких беспокойных типов. С глаз долой – и для обеих сторон это взаимовыгодная сделка.

– Угу, – согласно кивая, сказала Клыкастая. – Вот что-то такое я и ожидала.

– Только умный может быть главой семейства, – соглашаюсь.

– Льстец, – без улыбки ответила Клыкастая. – Одного такого, готового разбить лоб о препятствие чисто из упрямства, тебе подсказала волчица.

– Да. Я говорю с тобой открыто и не собираюсь обманывать. Проще всего было бы прихватить их просто на обратном пути. Но тут получается конфликт интересов. На будущий год я вернусь, а он наверняка не один такой и появятся еще желающие. А там уже недолго и до силовых методов. Ты пошлешь кого-нибудь, – я кивнул на дверь, – из своих обормотов выстрелить в окно. Я обязательно выстрелю из гранатомета в ответ. Люди заинтересуются. Зачем? Все проблемы можно решить тихо и не впутывая посторонних. Он должен роду? Я выплачу его долг, и с этого момента он вместе со своей семьей принадлежит мне. Избавиться от возмутителя спокойствия – хороший вариант для семьи.

– А ты знаешь, что Тед мой внук? – прищурившись, спросила Клыкастая.

– Нет, – сознаюсь и мысленно себе обещаю вставить хоть немного ума Черепахе по возращении, – какая разница? Его ребенок полукровка и никогда не займет положенного ему места в роду.

– А у тебя станет Вождем? – насмешливо спросила она.

– У меня жена человек, и она уже через полгода заставила себя уважать и слушаться. Люди иногда честнее и страшнее любого оборотня. Они привыкли жить по другим правилам. Сила не всегда главное, даже сила мага. Умелый мастер стоит намного больше. А уж мой сын в последних в стае ходить не будет. Постарайся все-таки понять. Мы принимаем всех! – с нажимом повторяю. – Какая разница, кем ты был до прихода в Клан и кем родился, все долги остаются за порогом. «Сталь против стали, клык или зуб против клыка и зуба, моя кровь – кровь Клана». И это не слова.

Она долго молчала, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Потом села прямо и посмотрела мне в глаза.

– Когда-то мы тоже были возмутителями спокойствия в племени и ушли с юга, – сказала Клыкастая. – Там и кровь была, и братоубийство. Может, и из-за этого мы всегда внимательно следили за настроениями в роду и старались не допускать вольнодумства. Все должно быть с разрешения старших. Сами сделали то, против чего когда-то боролись. И чтобы избежать междоусобицы, всегда бежали впереди общих настроений. Не так уж и просто было, – она усмехнулась, – вписаться в людское общество, в некоторых отношениях они очень неприятные типы, хотя в других откровенно наивны. Но наши дети все равно думают, что они умнее родителей. А некоторые – откровенные идиоты, не понимающие, куда и зачем лезут. Даже в этом случае они наша кровь, и торговать ими я не буду. Пусть тот, кто хочет, уходит с тобой, препятствовать не буду. Но! – она подняла руку, призывая к вниманию, – если они не приживутся у вас, то должны иметь право вернуться назад. И не просто право, туда ты их отведешь, значит, и назад проводишь.