Симон опустил кулак и проговорил:

— Если бы я только знал, как выйти из этой поганой тюрьмы, то, конечно, с удовольствием ушел бы, с меня хватит этой постылой жизни. Если бы я знал средство…

— Такое средство существует, — перебила его Мария, — слушай!

Симон внимательно выслушал свою жену; во время ее убедительной и оживленной речи его лицо стало проясняться и с него как бы свалилась большая тяжесть.

— Если это удастся, — сказал он, потирая руки, — то я наконец освобожусь от этой тяжести, которая лежит на не теперь день и ночь, и стану снова веселым человеком.

— А если не удастся, — прошептала Жанна Мария, — то самое большое — с нами будет то же, что уже было с тысячами людей, наши головы попадут в корзину, с той только разницей, что некому будет сделать отметку на моем вязанье. Но я скорей согласна умереть на гильотине, чем медленно издыхать здесь в тюрьме.

— Я тоже, — решительно проговорил Симон, — лучше умереть сразу, чем вести такую собачью жизнь. Пусть приходит завтра твой доктор, я поговорю с ним.

На следующее утро пришел доктор в длинной одежде и напудренном парике, чтобы навестить больную гражданку Симон. Часовые беспрепятственно пропустили его и вовсе не заметили, что сегодня под париком находится совсем другое лицо, чем вчера. Два муниципальных чиновника, встретившие доктора на лестнице, также не обратили на него особого внимания; они не знали в лицо доктора Но-дэна, им было известно только, что один директор Отель Дье рискует ходить в таком наряде и что ему разрешено посещать больную гражданку Симон.

— Сегодня ты найдешь там двух пациентов, — мимоходом заметил один из чиновников, — мы предоставляем тебе, гражданин-доктор, заняться лечением и другого больного, маленького Калета. Он все молчит, не отвечает на вопросы и, по словам гражданина Симона, уже со вчерашнего дня ничего не ел. Осмотри его и выскажи свое мнение. Мы подождем тебя внизу, так что поторопись.

Они прошли мимо, а доктор поспешил наверх.

Симон встретил его у дверей своей квартиры.

— Ты слышал, гражданин? — спросил доктор, — Чиновники ждут меня внизу.

— Да, я слышал, — пробормотал Симон, — у нас немного времени! Иди!

Он впустил доктора в комнату и запер дверь.

Жена Симона лежала в постели и с любопытством взглянула на вошедшего.

— Кто вы? — спросила она, садясь. — Вы не доктор Нодэн, которого я жду; я не знаю вас.

Доктор молча подошел к постели и наклонился к больной.

— Я тот, который поможет тебе выйти из Тампля, — прошептал он, — меня прислал доктор Нодэн.

— Слушай, — сказала Жанна Мария входившему в эту минуту мужу, — освободитель здесь; он выведет нас из этого ада.

— Я освобожу вас, — решительно проговорил доктор, — только в том случае, если вы поможете мне освободить маленького Капета.

— Ради Бога, говори тише, — со страхом прошептал Симон, — если тебя услышат, мы все пропадем! Мы сделаем все, что вы потребуете, чтобы только вырваться из этой поганой тюрьмы, где мы погребены заживо.

— А эти сны, эти ужасные сны! — с ужасом пробормотала Жанна Мария. — Я не могу больше спать в этой ужасной тюрьме. Здесь каждую ночь бродит ужасная бледная женщина со страшными глазами и слушает у дверей, живы ли еще ее дети. Прошлую ночь она вошла в комнату и мимо моей постели прошла в камеру маленького Капета. Симон спал и ничего не видел, а я вскочила и потихоньку подкралась к двери, потому что боялась, не забрался ли сюда кто-нибудь чужой; я посмотрела в щелку и увидела, что маленький Капет спит на своем тюфяке, а лицо у него такое радостное и довольное, какого я у него еще никогда не видела; около него стояла на коленях белая фигура; она протянула руки над мальчиком и как будто благословляла его. Вдруг белая женщина встала и пошла прямо на меня; ее взоры впились в меня и как ножом стали резать мне сердце. Это был тот самый взгляд, который бросила на меня Мария Антуанетта, когда стояла на эшафоте. Она пошла прямо на меня и, вдруг подняв руку, погрозила мне, а ее глаза говорили: «Убийца!» Я не могла двинуться, не в силах была закричать; в голове у меня звенело это ужасное слово; я не могла отвести от бледной фигуры взор, пока наконец не лишилась чувств.

— Вот видите, доктор, — жалобно сказал Симон, в то время как его жена со стоном упала на подушки, — у нее опять начинаются судороги, а после них она дня два как помешанная и все бредит о белой женщине со страшными глазами, которые смотрят на нее. Ах, доктор, помогите ей!

Доктор вынул из кармана склянку и потер находившейся в ней жидкостью виски больной.

— Это, вероятно, знаменитые капли доктора Нодэна? — спросил Симон, с изумлением увидев, что его жена сразу успокоилась.

— Да, это они, — ответил доктор. — Нодэн посылает их вашей жене в подарок. Дай мне руку, гражданка, и встань; ты здорова. Пойдем к бедному ребенку, я хочу поговорить с вами.

Взяв Жанну Марию за руку, он пошел к двери камеры; Симон последовал за ними. Они молча вошли в мрачную каморку и подошли к матрасу, на котором лежал несчастный ребенок.

Он посмотрел на них широко раскрытыми глазами, но в этих глазах не было блеска и