– Полагаешь, я должен согласиться на эту работу?

– Нет, конечно. Ты работал на ее отца. А теперь работаешь на себя. Если откажешься, она будет уважать тебя больше, чем если бы ты согласился. Она, вероятно, найдет другой способ удержать тебя при себе.

Он собрался уходить и хотел вымыть свой стакан. Я отобрал у него стакан и поставил на стол.

– Ты хороший человек, Навин, – сказал я. – И она знает это.

Он был уже в дверях, но тут обернулся с боксерско-балетной стремительностью:

– Кстати, не забудь о гонке.

– О какой еще гонке?

– Ты не знаешь? Чару и Пари отправились в трущобы, а я вызвал на соревнование Бенисию. Состоится сегодня.

– И Бенисия согласилась?

– Да.

– Ты что, виделся с ней?

– Вроде того. Ну, до встречи.

– Погоди. Что значит «вроде того»?

Он прислонился к дверному косяку, но встречаться со мной взглядом избегал.

– Я договорился повидаться с ней, чтобы купить кое-какие ювелирные изделия. Это единственный способ увидеть ее. Бенисия девушка труднодоступная. Она усадила меня на ковер в этой древней квартире, где занимается бизнесом. А разговаривала она со мной в никабе[90].

– В полностью закрытом или только в черной маске?

– Только в маске. А глаза у нее – это что-то.

– Она мусульманка?

– Нет. Я спросил ее, и она сказала нет. Ей просто нравится никаб. Да это и не настоящий никаб вовсе. Это скорее черные очки во все лицо, оставляющие незакрытыми только глаза. Ей, наверно, сделали его на заказ. Но глаза, старик, – это что-то, – повторил он.

– Персонаж под маской. Карла будет в восторге.

– Да, старик, глаза у нее…

– Успокойся, Навин. Как проходил разговор с Бенисией?

– Я накупил у нее раджастханских украшений, чтобы показать свои честные намерения, а затем объяснил ей ситуацию. Она согласилась, но выдвинула условие.

– Ну да, как же без условий.

– Я должен прийти к ней на свидание.

– Если ты выиграешь или если проиграешь?

– Если выиграю, проиграю или если будет ничья.

– Ты шутишь?

– Да нет.

– Черт побери, Дива вряд ли будет в восторге оттого, что ты пойдешь на свидание к женщине-загадке, которая водит винтажный мотоцикл в триста пятьдесят кубов быстрее всех в Бомбее.

– Всех, кроме меня, – сказал Навин. – Я тренировался, Лин, я быстро езжу.

– Тебе придется ехать очень быстро, когда Дива узнает о свидании.

– Что делать? Мы договорились.

– Дива точно взгреет твою задницу за это, но зато ты пополняешь копилку авантюрных историй, которые собирает Дидье. Он будет вне себя от радости, когда узнает об этом.

– Он уже знает. Все знают… кроме Дивы. Я думал, ты знаешь тоже.

Я не знал. Никто не сказал мне. Я почему-то оказался вне дружеского круга, который сам же помогал сколотить.

– А где гонка проводится?

– От «Эйр Индии» по Марин-драйв, Педдер-роуд и обратно. Три круга.

– Где вы делаете поворот на Педдер-роуд?

– У последнего светофора перед баром «Хаджи Али».

– И когда это состоится?

– В полночь.

– Ух, как это понравится копам!

– Копы помогают нам, обеспечивают безопасность движения. Мы так благодарны им за, скажем так, сотрудничество, что даже согласились на их цену, а цена немаленькая. Нам так или иначе пришлось бы обращаться к ним, потому что нам нужны полицейские рации. В это вложена куча денег.

– В том числе моих, – рассмеялся я.

– Знаешь, – произнес он растерянно, – в тот момент в голове у меня была только эта гонка, и я даже не подумал о том, как отнесется Дива к моему свиданию с Бенисией.

– Какой бы ни был момент, это не оправдание, Навин.

– Если бы это была прежняя Дива, которая так и норовила врезать мне, ничего такого не случилось бы.

– Приведи с собой на свидание новую Диву. Вдруг она понравится Бенисии. А Дива к тому же любит украшения.

– Бенисия имеет в виду не такое свидание.

– Откуда ты знаешь?

– По ее глазам, – сказал он. – Она была… Она так сделала… Если бы ты был там, ты бы понял. У нее на уме было не просто свидание.

– И ты пошел на это.

– Я же сказал, у меня котелок плохо варил.

– Откажись от пари.

– Как я могу? Столько людей поставили деньги на эту гонку. Я должен сделать все, что в моих силах.

– Ну, в таком случае, придя на свидание, скажи Бенисии, что ты любишь другую девушку. Скажи ей это хотя бы тогда, раз ты не сделал этого, когда она предложила тебе не просто свидание сквозь свои очки-никаб.

– Я чувствую себя погано, – сказал он.

– Вот это ни к чему. Выиграй гонку и поступи как надо.

Неожиданно Навин стиснул меня в объятиях, едва не повалив. Ощущение было такое, будто я стою по грудь в воде и борюсь со стремительным течением.

Он выскочил из комнаты, крикнув:

– До встречи на гонке!

Он ринулся вниз по лестнице.

– Подожди! – крикнул я.

Он взбежал наверх.

– Эта девушка, подруга Винсона, Ранвей, она…

– Да, знаю, – ответил он, стоя на одной ноге и приподняв другую, как олень, приготовившийся ускакать. – Я говорил с Винсоном. Он у Дидье в офисе.

– Она и мой друг тоже. Если будешь ее искать, имеет смысл начать со всяких духовных учреждений.

– О’кей. Понял. Что-нибудь еще?

– Нет. Беги.

Он скатился по лестнице.

В этот момент мне почему-то захотелось закрыть дверь, запереть ее на все замки, почистить пистолет, наточить ножи, написать что-нибудь стоящее и напиться до чертиков, чтобы не ходить на гонку. И мне совсем не хотелось вникать в подробности чужих любовных драм.

Я встал, чтобы закрыть дверь, но тут на пороге возник Винсон:

– У тебя есть минутка?

– Старик, у кого ж ее нет? И кто же не знает, что понадобится гораздо больше? Так что оставь у дверей свою пассивную агрессивность, умаляющую твое достоинство, заходи, пристрой свой каркас на тахте Олега, выпей пива и расскажи мне, что тебя беспокоит – или что беспокоит Олега, если ты предпочитаешь угадывать чужие мысли.