что это все неспроста. Она нахмурила светлые брови с недоумением, может быть, непритворным, но явно враждебным.

— Это нарукавный значок, — сказал я. — Он появился, когда «Меткие Винтовки» были прикомандированы, или подчинены, не знаю, как точно сказать, специальным военно-воздушным силам. Раньше они были территориальным пехотным полком. Этого значка до 1947 года не существовало вообще. Поэтому в 1940 году никто его миссис Уэйд не дарил. Кроме того, «Меткие Винтовки» не высаживались в Норвегии в 1940 году. «Шервудские Лесные Стрелки» и «Лестерширцы» там действительно воевали. Оба полка — территориальные. «Меткие Винтовки» — нет. Неприятно вам слушать?

Спенсер положил кулон на столик и медленно подвинул его к Эйлин. Он ничего не ответил.

— Может быть, мне лучше знать? — презрительно спросила меня Эйлин.

— Может быть, британскому военному министерству лучше знать? — парировал я.

— Вероятно, здесь какая-то ошибка, — робко произнес Спенсер.

Я обернулся и в упор посмотрел на него.

— Можно и так считать.

— А можно считать, что я лгунья, — сказала Эйлин ледяным тоном. — Никогда не знала человека по имени Фрэнк Марстон, никогда не любила его, а он меня. Никогда он не дарил мне копию своего полкового значка, не пропадал без вести, вообще не существовал. Я сама купила этот значок в Нью-Йорке, в лавке, где торгуют английскими товарами — сумками, башмаками ручной работы, эмблемами знаменитых школ и военных частей, безделушками с гербами и так далее. Такое объяснение вам годится, мистер Марло?

— Последняя часть годится. Первая — нет. Несомненно, кто-то сказал вам, что это значок «Метких Винтовок», но либо забыл объяснить, какой именно, либо сам не знал. Но Фрэнка Марстона вы знали, он служил в этой части и пропал без вести в Норвегии. Только не в 1940 году, миссис Уэйд. Это было в 1942-м, и не в Андальснесе, а на островке близ побережья, где коммандос провели молниеносный рейд, а он был в частях коммандос.

— Не вижу, что здесь такого страшного, — заявил Спенсер начальственным голосом, теребя лежавшие перед ним желтые листки. Я не понимал, подыгрывает он мне или просто разозлился. Он взял часть рукописи и подержал на руке.

— Вы их что, на вес покупаете? — спросил я. Он вздрогнул, потом выдавил из себя улыбку.

— Эйлин в Лондоне пришлось нелегко, — сказал он. — В памяти иногда все перепутывается.

Я вынул из кармана сложенную бумагу.

— Вот именно, — сказал я. — Например, за кого выходишь замуж. Это заверенная копия брачного свидетельства. Оригинал находится в Англии. Дата женитьбы — август 1942 года. В брак вступили Фрэнк Эдвард и Эйлин Виктория Сэмпсел. В каком-то смысле миссис Уэйд права. Человека по имени Фрэнк Марстон не существовало. Это было вымышленное имя, потому что в армии надо брать разрешение на женитьбу. Этот человек подделал себе имя. В армии его звали по-другому. У меня есть его послужной список. Поразительно, как люди не понимают, что все можно узнать, стоит лишь спросить.

Теперь Спенсер совсем притих. Он откинулся и пристально смотрел. Но не на меня. На Эйлин. Она ответила ему одной из тех полужалобных, полукокетливых улыбок, на которые женщины такие мастерицы.

— Но он погиб, Говард. Задолго до того, как я встретила Роджера. Какое это имеет значение? Роджер все знал. Я всегда носила девичью фамилию. Пришлось тогда ее оставить. Эта фамилия стояла у меня в паспорте. Потом, когда его убили в бою… — Она умолкла, медленно выдохнула и тихо уронила руку на колени. — Все кончено, все прошло, все потеряно.

— А Роджер действительно знал? — осторожно спросил он.

— Кое-что знал, — сказал я. — Имя Фрэнк Марстон ему было знакомо. Я однажды спросил его об этом, и у него в глазах мелькнуло страшное выражение. Но он не сказал, в чем дело.

Пропустив это мимо ушей, она обратилась к Спенсеру.

— Ну, конечно, Роджер все знал. — Теперь она улыбалась Спенсеру терпеливо, словно он туго соображал. Ну и приемчикам они обучены.

— Тогда зачем лгать насчет дат? — сухо осведомился Спенсер. — Зачем говорить, что человек пропал в 1940 году, когда он пропал в 1942-м? Зачем носить значок, который он не мог подарить, и настаивать, что это его подарок?

— Может быть, я была как во сне, — мягко произнесла она. — Или, скорее, в кошмаре. Сколько моих друзей погибло в бомбежке. В те дни, говоря «спокойной ночи», мы старались, чтобы это не прозвучало как прощание навсегда. Но часто так и случалось. А прощаться с солдатами было еще хуже. Убивают всегда хороших и добрых.

Он ничего не сказал. Я тоже. Она взглянула на кулон, лежавший на столе.

Взяла его, снова повесила на цепочку на шее и спокойно откинулась назад.

— Я понимаю, что не имею права устраивать вам перекрестный допрос, Эйлин, — медленно сказал Спенсер. — Забудем об этом. Марло поднял слишком много шуму вокруг значка, свидетельства о браке и прочего. Честно говоря, он сбил меня с толку.

— Мистер Марло, — безмятежно ответила она, — поднимает много шуму по пустякам. Но когда дело доходит до вещей серьезных — например, когда надо спасти человеку жизнь, — он гуляет у озера, любуется дурацкими моторками.

— И вы никогда больше не видели Фрэнка Марстона, — сказал я.

— Конечно, ведь он умер.

— Откуда вы знали, что он умер? Красный крест не сообщал о его смерти. Он мог попасть в плен. — Ее внезапно передернуло.

— В октябре 1942 года, — медленно сказала она, — Гитлер издал приказ, чтобы всех пленных коммандос передавали в гестапо. Мы все знаем, что это значит. Пытки и безвестная смерть в гестаповских застенках. — Она снова вздрогнула. Потом выпалила:

— Вы страшный человек. В наказание за пустячный обман заставляете меня переживать все это снова. А если бы кто-нибудь из ваших близких попал им в руки, и вы понимали бы, что ему выпало на долю? Неужели так странно, что я попыталась создать себе другие воспоминания — пусть и ложные?

— Мне нужно выпить, — заявил Спенсер. — Очень нужно. Вы позволите?

Она хлопнула в ладоши, и, как обычно, из воздуха возник Кэнди. Он поклонился Спенсеру.

— Что желаете пить, сеньор Спенсер?

— Неразбавленный виски, и побольше, — велел Спенсер.

Кэнди отправился в угол и откатил от стенки бар. Поставил на него бутылку и налил в стакан приличную порцию. Вернулся и поставил его перед Спенсером. Повернулся, чтобы уйти.

— Кэнди, — спокойно произнесла Эйлин, — может быть, мистеру Марло тоже хочется выпить.

Он остановился и взглянул на нее мрачно и упрямо.

— Нет, спасибо, — сказал я. — Мне не надо.

Кэнди фыркнул и удалился. Снова воцарилось молчание. Спенсер отпил половину и закурил. Обратился ко мне, не глядя на меня.

— Вероятно, миссис Уэйд или Кэнди отвезут