Питер задумался. С тех пор как появилась Эми, он чувствовал, что сильный поток несет его к неведомой цели, которую нужно достичь. Каждый ярд, каждый пройденный шаг говорил именно об этом. Но ведь на каждый ярд и шаг влияет не только он, но и окружающие, и очень многое действительно зависит от везения.

— Не знаю, Лиш… В молле на моем месте запросто мог оказаться любой, например ты или Тео.

Девушка отмахнулась.

— Ты, как всегда, переоцениваешь старшего брата! Где сейчас Тео Джексон? Не пойми меня превратно: я считаю, он поступил правильно. Маус не в состоянии путешествовать, я еще в Колонии это говорила. Тем не менее на ферме Тео остался не только из-за Маус. — Алиша пожала плечами. — Я возвращаюсь к этому потому, что тебе следует знать, каков расклад. Питер, это твоя экспедиция. Что бы ни ждало на той горе, найти это должен именно ты, и я искренне надеюсь, что у тебя все получится.

Повисла тишина. Почему-то Питера встревожили не только слова, но и тон девушки. Она… Она словно прощалась с ним!

— Как думаешь, Тео и Маус в порядке? — неуверенно спросил он.

— Трудно сказать. Надеюсь, что да.

— Знаешь, — откашлявшись, начал Питер, — по-моему, Сара с Холлисом…

— Нашли друг друга? — Алиша захихикала. — Ну вот, а я думала, ты не в курсе! Пожалуй, тебе стоит сказать им об этом. Всем сразу станет легче!

— Так это ни для кого не секрет?!

— Питер! — укоризненно протянула Алиша и нахмурилась. — Об этом-то и речь! Спасать человечество — дело хорошее и благородное, лично я только «за»! В дальнейшем постарайся уделять чуть больше внимания тому, что творится у тебя под носом!

— Да я вроде обращаю…

— Вот именно что «вроде»! Питер, мы всего лишь люди. Не знаю, что на той горе, но это я знаю точно. Мы живем, умираем, если посчастливится, встречаем того, кто помогает нести бремя… Скажи Холлису и Саре, что все в порядке, они хотят услышать это именно от тебя.

Питер не мог оправиться от потрясения: как же он не замечал того, что творится между Сарой и Холлисом?! Неужели он замечает только то, что хочет заметить? Глядя, как Алишины волосы блестят в первых лучах рассвета, Питер вспомнил ночь на крыше энергостанции, когда они говорили о том, стоит ли искать себе пару и заводить Маленьких. Той удивительной, потрясающей ночью Алиша показала ему звезды, даже не показала, а подарила. Тогда нормальная жизнь, вернее, то, что ею считали, казалась далекой и недостижимой, как звезды. И вот они здесь, в тысяче миль от дома, который вряд ли увидят снова. Вроде бы те же люди, что и раньше, но при этом другие, потому что в их сердцах живет любовь.

Именно об этом Алиша говорила и сейчас, и на крыше энергостанции, в последние спокойные минуты, перед тем как началось невообразимое. Все что они делали, делалось ради любви, причем это касалось не только Холлиса и Сары, а каждого из них.

— Лиш… — позвал Питер, но девушка покачала головой, не давая договорить. Ее лицо неожиданно омрачили беспокойство и тревога. Из-под брезента выбрались Холлис и Сара. Начиналось утро.

— Говорю же, мы все здесь из-за тебя, — повторила девушка. — Я больше, чем кто-либо другой. Ну, кто из нас разбудит Штепселя, ты или я?

Друзья свернули лагерь, а когда зашагали вниз по реке, солнце уже стояло высоко над горами и в лесу клубилась золотая дымка.

Ближе к полудню шедшая первой Алиша остановилась и подняла руку: тихо, мол, тихо!

— Лиш! — позвал Майкл из конца колонны. — Чего мы ждем?

— Тихо!

Алиша принюхалась, и буквально в ту же секунду Питер тоже почувствовал странный запах, такой сильный, что ноздри щипало.

— Чем это пахнет? — прошептала Сара, а Холлис показал винтовкой куда-то вверх.

— Смотрите!

Прямо над их головами на ветках висели длинные ряды маленьких белых предметов. Ни дать ни взять фрукты!

— Что это, черт подери?

Но Алишу больше интересовала земля: опустившись на колени, она разгребала тяжелый ковер листьев.

— Проклятие!

С грохотом упало что-то тяжелое. Питер не успел и рта раскрыть, как накрывшая их сеть поднялась в воздух. Друзья бились, вопили, барахтались. Сеть достигла наивысшей точки, на миг замерла, камнем полетела вниз и затянулась, сжав их в извивающийся комок.

Питер оказался вверх ногами под здоровяком Холлисом и Сарой. Перед самым носом маячила кроссовка, принадлежавшая, скорее всего, Эми. Определить, где кончается одно тело и начинается другое, не представлялось возможным.

Сеть завертелась, как волчок. Грудь Питера сдавило так, что он едва дышал, в щеку врезались веревки, свитые из прочного волокнистого материала. Земля напоминала палитру расплывшихся красок.

— Лиш!

— Я пошевелиться не могу!

— Кто-нибудь может?

— Меня сейчас вырвет! — прохрипел Майкл.

— Нет, Майкл, не смей! — взвизгнула Сара.

При всем старании до ножа Питер дотянуться не мог. Даже если б получилось и нож достать, и веревки перерезать, они бы рухнули на землю и разбились. Сеть закрутилась медленнее, остановилась, потом снова закрутилась с дикой скоростью, и их швырнуло в противоположном направлении. Откуда-то с верху кучи малы послышались мерзкие звуки: Майкла вырвало.

Они крутились, останавливались и снова крутились. Где-то на шестой раз Питер разглядел в подлеске какое-то движение, словно деревья с кустами ожили и зашевелились. Разговаривать к тому времени он уже не мог: слишком укачало. Было вроде бы страшно, а потом и страх закрутился волчком, перемешавшись с другими чувствами.

— Черт, это бомжи! — воскликнул кто-то где-то, кажется, внизу.

Тут Питер увидел солдат.

58

Первые несколько дней Маусами спала по шестнадцать, восемнадцать, двадцать часов. Тео выгнал мышей из спальни второго этажа: в ход пошли и метелка, и устрашающие крики. В комоде обнаружились простыни и одеяла, сложенные с воистину маниакальной аккуратностью, и даже две отвратительно пахнущие подушки: одну Маус положила под голову, вторую — под колени, чтобы дать отдых спине. В правую ногу стала отдавать острая и сильная, как электрический разряд, боль — малыш давил на позвоночник! «Молодец, правильно делает! — думала Маус. — Мою тесную утробу расширяет!» Тео суетился вокруг нее не хуже сиделки: то попить принесет, то поесть. После обеда он спал на продавленном диване, который стоял на первом этаже, а вечером брал дробовик, устраивался на крыльце и смотрел в темноту.

Однажды утром, проснувшись, Маус почувствовала прилив новых сил. Усталость исчезла: несколько дней отдыха пошли на пользу.

Маус села в кровати и увидела, что на улице светит солнце. Воздух был сухим и прохладным. Ветерок теребил занавески. «Разве я открывала окно? — удивилась Маус. — Наверное, это Тео ночью открыл!»