– Возможно, вам не стоило возвращаться ко двору короля, донна. Уверен, что если вы уедете, вас никто не станет больше преследовать.

– Но я не могу, – возразила я. – По крайней мере, не сейчас.

– И потом, меня очень тревожит этот рыцарь, что спасает вам жизнь. Что если ваш враг – это он?

– Это абсурд, граф, – заявила я, решительно отметая подобную версию. – Он спасал мне жизнь все время, помог сбежать из дворца султана, провел через пустыню, переправил в Палестину – да у него была тысяча шансов убить меня так, чтобы этого никто не узнал.

– А если у него есть свой особый расчет? Возможно, он подобным образом добивается вашего доверия? Змею мог подбросить вам он же, просто вытащил ее из-за пазухи, – де ла Марш немного растерянно пожал плечами, словно не был сам до конца уверен в возможность такого варианта. Я не могла не заметить смутного беспокойства, которое вдруг начало шевелиться где-то в глубине души, словно мое подсознание начало понимать нечто, что сознанию было неизвестно. Жест графа задел меня за живое, и я не знала почему.

– Она же была ядовитая!

– Кто вам это сказал? Он же, не так ли? А когда вы вернулись, змея исчезла, и подтвердить, что она опасна, уже никто не мог.

– Не знаю… – неуверенно протянула я. – Какой здесь может быть расчет?

– Возможно, он посланник Бейбарса? Ведь вы же стали названной сестрой султана? Может, дело в этом?

Я не знала, что ему сказать на это и умолкла. В доме графа мы тут же легли спать, я долго поворачивалась в постели с боку на бок, все тело болело от синяков, на шее от удавки осталась темная полоса, из памяти не желали уходить подробности уличной схватки, безжизненные глаза Николя, чье тело тоже находилось в одном с нами доме, раненый Герцог и Он, тот, что появляется в минуты, когда мне грозит смертельная опасность. Кто же он – вестник смерти или ангел-хранитель?

Герцог быстро шел на поправку, ранение, хоть и было глубоким, не затронуло органы, и дядя донны отделался лишь большой потерей крови. Вильям Уилфрид и Катрин не пострадали, Пакито пережил глубокое потрясение, но именно его все чествовали как спасителя, и он был горд, что так быстро нашел дом графа де ла Марша в незнакомом городе. От донны он не отходил ни на шаг, ластился к ней, настороженно встречал каждого, кто не входил в круг ближайших друзей. Анна тоже вскоре оправилась, и на третий день после происшествия все они смогли присутствовать на отпевании Николя.

На Людовика ІХ известие о покушении на донну произвело тяжелое впечатление. Он пожелал, чтобы расследование было тщательным, и все убийцы, оставшиеся в живых, были найдены и наказаны. Один из бандитов сбежал, трое были убиты, а тот, что был пойман, повторял одно и то же: их никто не нанимал, целью нападения был грабеж. Его повесили в назидание всем остальным, а король пожелал, чтобы донну охраняли, и де ла Марш приставил к ней охрану из собственного подразделения.

Карьера графа шла в гору, мало кто теперь отваживался напоминать ему о старом грехе, совершенном в дни, когда Франция жила под регентством Бланки Кастильской. Он был доволен жизнью, наслаждался почетом и растущим состоянием.

Несмотря на то, что он предложил Анне жить у него, донна вскоре сняла апартаменты в доме на набережной Сены, откуда был виден собор Парижской Богоматери. Первым посетителем их нового жилища стал архиепископ де Бове. Он появился в день переезда, под вечер, когда Вильям Уилфрид и Катрин ушли гулять по набережной, оставив донну с Герцогом дома.

Архиепископ вошел без доклада, воспользовавшись суетой, царящей в доме, и проскользнул в гостиную. Донна стояла возле камина, расставляя на полке деревянных рыцарей, игрушки, которые дарил Пакито Матье де Марли всякий раз, как с ним встречался. У рыцаря был талант плотника, но он никогда не стремился показать всем творения своих рук, а с Пакито у них появилось нечто вроде традиции – при каждой встрече Матье дарил мальчику фигурку. Их уже накопилось много, небольшое войско из тамплиеров, иоаннитов, конных, пеших, дерущихся и отдыхающих рыцарей. Анна расставляла их, пытаясь создать сюжет, и не заметила вошедшего архиепископа.

Де Бове заговорил и с удовлетворением заметил, как она подскочила от неожиданности при звуке его голоса, раздавшегося в зале. Впрочем, Анна довольно быстро взяла себя в руки.

– Какой приятный сюрприз, архиепископ! – холодно сказала она, показывая всем, что сюрприз ей был также приятен, как удар ножом в спину. Ее глаза встретились с серыми глазами архиепископа, и Анна вдруг с удивлением отметила, что не видит в них прежней нетерпимости и ненависти. Глаза его, гневно сверкавшие при каждом взгляде на нее, теперь потухли, и он спокойно и невозмутимо взирал на свою прежнюю соперницу.

– Приношу извинения за внезапное вторжение, – учтиво сказал он, подходя ближе, настолько, насколько позволяли приличия. Она несколько развязно стояла возле камина, но беспокойно наблюдала за ним.

– Зачем вы пришли? – холодно спросила донна.

– Вижу, что светская беседа у нас с вами, донна Анна, никогда не получится, – вздохнул архиепископ. – Что ж, я скажу вам. Я пришел, чтобы убедить вас уехать из Парижа и вернуться в свое поместье. А еще лучше, в Италию, донна.

– Вот как? – донна задумчиво прошлась по зале и повернулась к де Бове. – И почему же я должна уехать?

– Потому что вам угрожает опасность, донна Анна.

Она вздрогнула, и ее глаза пристально посмотрели на де Бове.

– С чего вдруг вы проявляете такую заботу обо мне? Или же это угроза? – пытливо спрашивала она.

– Я не могу ничего сказать вам, донна, только одно: здесь, в Париже, возле короля, вам грозит смертельная опасность.

– Вы что-то знаете об этом? Вы знаете, кто стоит за всем этим? Или вы снова угрожаете мне?

Он видел, что она растеряна и боится его. Понимая, что она никуда не уедет, он тяжело вздохнул. Значит, она вскоре все же погибнет, и он не в силах будет предотвратить это.

– Я знаю, что с момента смерти отца Джакомо у вас нет постоянного исповедника, донна, позвольте посоветовать вам найти кого-нибудь, кому вы могли бы вверить заботу о душе. Так как вы дама известная, то я могу порекомендовать вам несколько кандидатур, которые пользуются доверием…

– А вы, ваше святейшество, – ехидно спросила она, – не желаете стать поверенным моей души?

– Нет, донна, я исповедую достаточно. Граф де ла Марш вверяет мне свои секреты, а их у него, как человека влиятельного, немало… но я могу…

– Не стоит, – прервала его донна, – я уже знаю, кто станет моим исповедником, можете не беспокоиться.

Архиепископ откланялся, а донна принялась размышлять над странным разговором, постоянно спрашивая себя, был ли именно де Бове ее тайным врагом. Тогда казалось невероятной дерзостью прийти сюда и угрожать ей. «Найдите исповедника, потому что скоро вы умрете», «если вы не уедете, вы умрете», – это постоянно крутилось у нее в голове. Зачем архиепископу убивать ее? Только из-за прежней нетерпимости или же были еще причины? Или же он и в самом деле пришел предупредить?