ее зад, что блестки вполне могли оторваться и усеять танцпол, – во всяком случае, так полагал мистер Сетна. У танцовщицы Мюриэл были высокие, крепкие атлетические ягодицы; и хотя она была на несколько лет старше Инспектора Дхара, но выглядела так, будто могла утанцевать и умотать его. В их танцах не было и намека на ухаживание; пара вела себя жестко и агрессивно – на удивление грубо по отношению друг к другу, – и стюард с неодобрением полагал, что их танцы – это всего лишь игра на публику, всего лишь бесстыдный намек на их еще более необузданный интим.

Мистер Сетна также отметил, что все наблюдают за ними. Мистер Сетна знал, что, в соответствии с планом, они держались той части танцпола, которая была видна из обеденного зала, заставляя многочисленные пары быть свидетелями того, как они там наворачивают круги. Ближе прочих к входу в бальный зал был столик, который мистер Сетна зарезервировал для мистера и миссис Догар; стюард следовал указаниям детектива Патела, позаботившись о том, чтобы вторая миссис Догар заняла место, откуда ей открывался бы лучший вид на танцующего Дхара.

Из Дамского сада с места, где сидели за столиком супруги Дарувалла с гостями, хорошо просматривался обеденный зал; доктор и детектив имели возможность следить за миссис Догар, но не за тем, что происходило в бальном зале. Однако Дхар и не был им нужен. Слава богу, большая блондинка спрятала свой необычный пупок, отметил мистер Сетна; Нэнси была одета как директор школы – или даже как няня, или жена священнослужителя, – но стюард все же усмотрел в ней нечто неподобающее, склонность к непредсказуемым или необъяснимым поступкам. Она сидела спиной к миссис Догар и смотрела в сгущающуюся тьму за решеткой беседки; в этот час бугенвиллеи обретали бархатный лоск. Открытая сзади шея Нэнси, пушистые светлые волосы, на вид такие мягкие, напомнили мистеру Сетне ее опушенный пупок.

Элегантный смокинг и черный шелковый галстук доктора резко контрастировали с неглаженым блейзером а-ля Неру заместителя комиссара; мистер Сетна определил, что большинство даквортианцев никогда не общались с той частью общества, которая могла распознать полицейских по одежде. Стюард одобрил одежду Джулии как надлежащую – длинная юбка почти подметала пол, длинные рукава в сборку у запястий, вырез не как у той, со стоячим воротником, а достойное декольте, не доходящее до ложбинки между грудей. Ах, эти старые добрые времена, горестно вздохнул мистер Сетна; как бы отвечая на его мысли, музыканты ответили медленной мелодией.

Дхар и Мюриэл, тяжело дыша, понемногу приходили в себя в объятиях друг друга; она повисла на его шее, его рука покоилась на жестких бисерных блестках на ее бедре. Она, казалось, что-то шептала ему – на самом деле она просто пела слова мелодии, потому что Мюриэл знала каждую песню, которую исполняла эта группа, не говоря уже о многих других, а Инспектор Дхар понимающе улыбался ее словам. Его усмешка была чуть ли не ухмылкой, выражавшей презрение, от которого веяло декадентством и скукой. На самом деле Дхар забавлялся акцентом Мюриэл; он находил стриптизершу весьма забавной. Но то, что видела вторая миссис Догар, вовсе не развлекало ее. Она видела, как Джон Д. танцевал с подстилкой, скорее всего шлюхой – примерно того же возраста, что и сама миссис Догар. Такие женщины слишком доступны – Дхар, разумеется, мог бы выбрать и получше, думал Рахул.

На танцполе степенные даквортианцы, которые осмелились танцевать, ждали медленного танца и держались подальше от Дхара и Мюриэл, которая явно была не леди. Мистер Сетна, старый подслушиватель и уникальный чтец по губам, легко уловил то, что мистер Догар сказал своей жене.

– Это что, актер привел на новогодний вечер настоящую проститутку? Должен сказать, она выглядит как блядь.

– Я думаю, что она стриптизерша, – сказала миссис Догар. У Рахула был наметанный глаз на признаки социальной принадлежности.

– Возможно, она актриса, – сказал мистер Догар.

– Она сейчас играет, но она не актриса, – ответила миссис Догар.

Что было заметно Фарруху в Рахуле, так это унаследованный транссексуалом у его тетки Промилы пронзительный взгляд рептилии; казалось, что когда она смотрела на вас, то видела другую форму жизни – отнюдь не человека.

– Отсюда трудно судить, – сказал доктор Дарувалла. – Я не понимаю, он ей интересен или она хочет его убить?

– Возможно, что для нее это одно и то же, – сказал заместитель комиссара.

– Что бы она ни чувствовала, он ей интересен, – сказала Нэнси.

Если бы Рахул смотрел в эту сторону, он увидел бы только спину Нэнси. Но его глаза были устремлены на Джона Д.

Когда музыканты заиграли более быстрый танец, Дхар и Мюриэл с еще большим пылом вцепились друг в друга, как бы воспламененные после перерыва или после своего тесного контакта. Платье Мюриэл лишилось нескольких дешевых блесток; они сверкали на танцполе, отражая свет от люстры и похрустывая под каблуками Дхара или Мюриэл. Струйка пота так и убегала в декольте Мюриэл, а у Дхара слегка кровоточили царапины на запястье; манжет его белой рубашки был весь в пятнышках крови. Он так сильно держал Мюриэл за талию, что поцарапался блестками. Актер почти не обратил на это внимание, однако Мюриэл взяла его запястье и накрыла порезы своими губами. Так – с его прижатым к ее губам запястьем – они продолжали танцевать. Мистер Сетна видел такие вещи только в кино. Стюард не понимал, что увиденное им было сценарием Фарруха Даруваллы – с Инспектором Дхаром в главной роли.

Мюриэл вызвала ажиотаж в связи со своим отбытием из клуба «Дакворт». Последний танец (снова медленный) она танцевала с накинутой на плечи шалью; она опрокинула в себя почти полный бокал шампанского в фойе. Затем, когда Вайнод шел с экзотической танцовщицей к «амбассадору», она оперлась на голову карлика.

– Манеры, достойные шлюхи, – сказал мистер Догар. – Полагаю, она возвращается в бордель.

Но Рахул лишь взглянул на часы. Вторая миссис Догар была хорошо знакома с ночной жизнью Бомбея; она знала, что вскоре начнется первое шоу во «Дворце Эроса», или, может быть, подружка Дхара работала в «Мокром кабаре» – первое шоу там начиналось на пятнадцать минут позже.

Когда Дхар пригласил на танец дочь супругов Сорабджи, в обеденном зале и в Дамском саду снова воцарилось напряжение. Даже сидя спиной к происходящему, Нэнси ощущала, что случилось нечто несусветное.

– Он еще пригласил кого-то потанцевать, не так ли? – сказала она; ее лицо и шея покраснели.

– Кто эта молодая девушка? Она не входит в наш план! – сказал детектив Пател.

– Доверьтесь ему – он отличный импровизатор, – сказал сценарист. –