Кэри огляделась – вокруг никого не было. Их схватка была такой неожиданной и тихой, что ее никто не заметил. Вдалеке все еще слышались победные крики и песни фанатов, веселящихся после матча.

Она оттолкнулась еще больше и села почти прямо, оседлав Коллекционера. Он не пытался ее сбросить. До нее дошло, что если не считать моргающие веки, он вообще не двигался.

"Ты можешь пошевелиться?" – спросила она, и выплюнула фальшивые зубы, о которых успела забыть.

Он перестал моргать и посмотрел по сторонам, будто в поисках источника звука. В конце концов его взгляд остановился на Кэри.

"Кажется, я сломал шею", – сказал он четко, но очень тихо. "Я ничего не чувствую".

Кэри ущипнула его за плечо.

"Чувствуешь?" – спросила она.

"Что?"

"Думаю, тебе парализовало".

"Вот это номер", – невнятно пробормотал он. Кэри заметила, что лужица крови под его головой растет.

"Скажи мне, где моя дочь".

"Что?"

"Ты умираешь. У тебя из головы кровь хлещет. Ты умрешь раньше, чем сюда доедет "скорая". О тюрьме уже можно не волноваться. Просто скажи мне, где Эви. Сделай хоть одно доброе дело перед смертью".

Она удивилась своему спокойному тону. В ее голосе не было мольбы, только уверенность и настойчивость.

"Зачем мне тебе помогать?" – спросил он. "Ты сама во всем виновата. Если я умру, то я хотя бы буду знать, что после моей смерти ты будешь страдать".

Грудная клетка Кэри раздулась от ярости. Усилием воли, она сдержала порыв.

Ты не знаешь, сколько ему осталось. Не трать время. Дай ему причину сознаться.

"Скажи мне, где она, и я позову на помощь", – сказала Кэри.

"Ты уже проболталась, что я умираю. Теперь ты меняешь тактику, чтобы использовать мое плачевное состояние", – ответил он и зашелся не то хриплым кашлем, не то смехом.

"Я не врач. Может, ты еще выберешься".

Его взгляд смягчился, он уже не мог сфокусироваться. Поморгав несколько секунд, он нашел в себе силы для ответа.

"Кэри, – прошептал он, и она нагнулась ниже, – тебе будет так плохо. До сих пор у тебя всегда была надежда, но когда меня не станет, оборвется последняя ниточка. Представь, что с ней делали все это время. Это моя вина. Но что еще с ней будут делать? Теперь ты сможешь винить только себя. Что ты за мать, если обрекла своего ребенка на такие мучения?"

Вдруг он стал задыхаться. Кэри посмотрела вверх и осознала, что ее руки лежат у него на шее. Она сжимала ее так сильно, как ничто и никогда в жизни. Она перевела взгляд с собственных побелевших костяшек на насмешливые глаза Коллекционера и поняла, что они больше не моргают. Его веки были широко открыты, а глазные яблоки выпучены так, будто они должны вот-вот выскочить из орбит.

Но она все равно продолжала его душить – давила и давила, пока не онемели пальцы, пока мышцы его шеи не обмякли под ее руками, пока его грудь не перестала подниматься и опускаться.

Убедившись, что он уже никогда не пошевелится, Кэри обессилено рухнула на него сверху. Ее тело затряслось в бесконтрольных рыданиях.

"Эй, там внизу люди!" – взвизгнула какая-то женщина. Голос доносился издалека.

Кэри не пыталась сдержать всхлипы. Наоборот, ей хотелось раствориться в своих слезах. Коллекционер был прав: после его смерти – неважно, от перелома шеи или от ее рук – вся надежда на возвращение Эви была утрачена.

Она не могла прослушивать его телефон. Или установить за ним слежку. Или бросить в камеру и допрашивать. Она ничего не могла.

Он исчез навсегда, равно как и единственная зацепка в деле ее драгоценной дочери. Лежа на его трупе и слушая приближающиеся голоса, Кэри мысленно проговаривала одну и ту же фразу:

Лучше бы я тоже умерла.

Сара почувствовала, как паника подкрадывается к ней по краю сознания, и попыталась прогнать ее прочь. С каждой минутой это становилось все сложнее. Дрожащая, она сидела на полу холодного обшарпанного мотельного номера, одетая только в свой бирюзовый топ, трусики и кеды. Она не знала, сколько она там пробыла.

Коричневый фургон привез их сюда, мужчины по очереди выволокли их наружу и распихали по отдельным комнатам двухэтажного мотеля. Она заметила, что парковка у здания была почти пустой и засомневалась, бывали ли там посетители. Мужчина, отвечавший за нее, приковал ее наручниками к батарее, заклеил ей рот скотчем, приказал не снимать его и ушел, закрыв за собой дверь на ключ.

В комнате было темно. Часов, чтобы как-то ориентироваться во времени, у Сары не было. Она попыталась стянуть одеяло с кровати, но та была слишком далеко, и она, как бы ни извивалась, не смогла туда дотянуться. На прикроватной тумбочке у дальнего края кровати стоял телефон, но он с таким же успехом мог быть и в километре от нее.

Она попробовала включить отопление и нервно расхохоталась, потому что радиатор не работал. Секунду спустя смех превратился в слезы, и на нее нахлынули воспоминания: мужчина, которого она ударила в промежность, лежащий на ней сверху и с силой толкающий ее на матрас, каждый раз, когда она пыталась увернуться. Казалось, он получал удовольствие от борьбы и ее жалобных стонов.

Все прекратилось, когда Чики заорал на весь склад, что к ним едет полиция. Мужчина слез с нее, натянул брюки и побежал к выходу.

Забыв о боли, она скатилась с матраса и сделала попытку уползти, но Чики догнал ее, поднял за волосы, дотолкал до фургона и швырнул внутрь.

Не успела она опомниться, как следом за ней туда набились еще двадцать две девушки. Одну бросили на складе, потому что ее тошнило без остановки. Сару прижало к перегородке между пассажирским и грузовым отсеком. Она боялась, что если потеряет равновесие, остальные ее задавят.

Она с усилием отбросила это воспоминание. От мыслей обо всем, что с ней случилось, был только вред. Если она не хотела, чтобы все повторилось снова, ей нужно было найти способ выбраться из этой комнаты.

Сара в сотый раз оглядела номер мотеля, но не увидела ничего, что могло бы помочь ей спастись. Она снова дернула за батарею, но та не шелохнулась. От усилия на ее распухшем запястье выступила полоска крови. Можно было снять скотч со рта, но она не видела в этом смысла – в таком месте никто не услышал бы ее криков.

Вдруг из коридора послышались голоса. Сара свернулась клубочком, чтобы казаться меньше – как будто они могли ее не заметить, если бы вошли.

Пожалуйста, пусть они пройдут мимо. Пожалуйста, пусть они пройдут мимо.

Но они не прошли. Она услышала, как щелкнул замок и дверь открылась. Синий неоновый свет ворвался в комнату и на секунду ослепил ее. Когда глаза привыкли, она увидела двоих мужчин в дверном проходе. Одним из них был Чики. Второго она не узнавала.