– Все нормально там у тебя? – спрашивал кто-то.

– Когда так кашляешь, вставляет сильнее, – соврала я таким голосом, словно проглотила горсть гравия. – Нужно кашлять как можно сильнее, пока не почувствуешь, что вот-вот стошнит. Кажется, я прочитала об этом в «Роллинг стоун».

К тому времени все были обдолбаны настолько, что это звучало правдоподобно, так что они начали кашлять специально, и по всей машине стала брызгать слюна, и в итоге кого-то чуть не стошнило. А потом мы все смеялись. Потому что забавно, когда тебя чуть не стошнило, если ты при этом под кайфом и весь в чужой слюне.

Тем не менее, хотя у меня и был чуть ли не иммунитет к травке, я никогда не отказывалась от протянутого мне косяка, так как это помогало мне занять руки при общении с окружающими. Я была все еще страшно стеснительной и охотнее согласилась бы переспать с ослом, чем вести непринужденную беседу с малознакомыми людьми.

Всего две минуты назад ты стояла рядом с незнакомцами в неловкой тишине, потому что завела разговор про фаллоимитаторы, а потом кто-то шепотом сказал, что брат девушки, у которой ты в гостях, умер от несчастного случая с фаллоимитаторами, и тебе стало неловко от того, что ты затронула столь больную тему, но в то же время тебя стало раздирать любопытство, потому как вообще можно умереть от несчастного случая с фаллоимитаторами? Разве что ему упала на голову коробка с ними. Но ты боишься спрашивать, потому что тебе и без того не по себе, так как это ты заговорила про фаллоимитаторы, а они, возможно, каким-то образом убили человека, и ты мысленно говоришь себе, что лучше вообще не упоминать про фаллоимитаторы на вечеринках, но знаешь, что не прислушаешься к собственному совету, и в следующий раз, когда в разговоре возникнет пауза, ты непременно решишь заполнить ее, рассказав про знакомую девочку, брат которой умер из-за несчастного случая с фаллоимитаторами. И потом вспомнишь, что рассказываешь все это как раз той самой девочке. Затем, когда ситуация станет настолько напряженной, что ты уже начнешь подумывать, а не пырнуть ли кого-нибудь ножом под колено, чтобы всех отвлечь, и убежать, кто-то достанет пакет с травкой – и все немедленно будет забыто. Вот вы стоите, прижавшись плечом к плечу, и наблюдаете за обрядом сворачивания косяка, и окружающие дают советы, и предаются воспоминаниям об ароматизированной бумаге для скручивания, и протягивают свои драгоценные зажигалки «Зиппо». Люди, всего несколькими минутами ранее брезгливо раскладывавшие туалетную бумагу на сидушке унитаза, теперь радостно затягиваются смоченными слюной дюжины незнакомцев косяками и рассказывают про свое неудачное обрезание, – как будто когда-то давно все мы вместе отслужили в армии.

Чтобы оставаться честной до конца, скажу, что один раз мне все-таки удалось накуриться по-настоящему. Я покурила мексиканской травки со своей подругой Ханной, к которой меня тянуло, потому что нам обеим нравилось носить платья в кукольном стиле, рваные колготки и берцы. Мы презирали всех остальных в городе, тех, кто шел за стадом и боялся быть таким же особенным и ни от кого не зависящим, как мы, две девчонки-гота, одетые совершенно одинаково.

Когда Ханна была маленькой, она таскала с собой повсюду одну из этих кукол, которых нужно поить из бутылочки, чтобы они писали, – но Ханна просто откручивала своей кукле голову и наполняла под завязку водой из садового шланга. Еще она обходилась без специальных подгузников и просто сжимала раздутую талию куклы, и добрые два литра «мочи» фонтаном выливались из примитивного пластикового мочевого пузыря куклы прямиком в соседские кусты.

– Это она в отца, – объясняла Ханна. – Долго в ней ничего не задерживается.

А потом Ханна повзрослела, и мы прошли через ту стадию, когда делаешь бонг[17] из всего, что попадается под руку: жестяных банок из-под газировки, лампочек, дынь. В тот вечер в качестве бонга мы использовали голову той самой куклы (я практически уверена, что подобное предложение впервые используется в мемуарах. Остается только надеяться. Я бы проверила в Интернете, однако, по правде говоря, вся эта хрень с фетишистами – любителями лошадиных клизм и без того напугала меня до усрачки, так что больше я туда ни ногой). Мы проделали дырки в голове куклы, положили туда ситечко, подожгли травку и выкурили ее, затягиваясь через алые кукольные губки. После нескольких затяжек я поняла, что хихикаю, у меня кружится голова, и меня тошнит… И я определенно обдолбана. Ханна самодовольно заявила, что дело в ее особой мексиканской марихуане, но я подозреваю, что все благодаря токсичному дыму от обгоревшего пластика. Как бы то ни было, полученный эффект, как мне показалось, стоил сопутствующего риска заболеть раком, потому что я впервые в жизни была под кайфом, и мне не хотелось расстраивать Ханну, потому что, по правде говоря, сделанный ею бонг был вершиной мастерства, и я решила, что буду как тот первый человек, который сказал Леонардо да Винчи: «А почему такая маленькая?», увидев «Мону Лизу». Вот какие мысли блуждали у меня в голове в тот вечер, когда я приняла кислоту, которую подогнал нам разносчик пиццы.

Ух ты. История и правда получилась запутанной. Что ж, наркотики всему виной.

Как бы то ни было, мне пришлось ждать два часа, пока кислота подействует, и я почувствовала только легкое головокружение и уже смирилась было с тем фактом, что обдолбаться могу лишь от горящего скальпа куклы своей подруги. Потом внезапно все стало восприниматься как-то иначе. Мое тело зачесалось и как-то напряглось, и я поняла, что у меня начался либо приход, либо грипп. Я обратилась к Трэвису, и он заверил меня, что это абсолютно нормально, и все дело в стрихнине. И я была такая вся:

– Ах… В стрихнине? Типа… той штуке, что добавляют в крысиный яд?

И Трэвис невозмутимо ответил:

– Ага. В кислоту добавляют немного стрихнина, чтобы она лучше держалась на бумаге, и из-за него начинаются небольшие конвульсии, однако этого количества недостаточно, чтобы тебя убить, так что расслабься.

И тут я такая типа:

– Я ПОЧТИ УВЕРЕНА, ЧТО НЕ СТОИТ ГОВОРИТЬ ЛЮДЯМ ПОД ЛСД, ЧТО У НИХ КОНВУЛЬСИИ ИЗ-ЗА КРЫСИНОГО ЯДА, ТРЭВИС. – Но я не сказала этого вслух, так как внезапно испугалась, что мои крики не сойдут с моего языка, а войдут в него, из-за чего он распухнет и я задохнусь, и вот тогда-то я поняла, что, скорее всего, обдолбалась.

Потом я отвлеклась, потому что услышала какой-то звон, и стала без конца всех просить замолчать, чтобы понять, откуда он доносится, однако все были слишком заняты облизыванием стен: по их словам, ощущение было такое, будто лижешь карамельку. Я хотела было уточнить, что карамелька эта сделана из токсичной краски на основе свинца, но тут же вспомнила, что мы все только что проглотили крысиный яд, так что терять нам уже нечего, и если мы выживем, то это только сделает нас сильнее.