– Она попала в аварию на Ридж-роуд.

– В этот момент машину вели вы?

– Нет.

– Кто же?

– Понятия не имею.

– Когда вы видели автомобиль последний раз 19-го числа?

– Приблизительно около девяти утра. Перед моим домом наМериел-Гроув-стрит.

– Когда вы увидели авто в следующий раз?

– На следующее утро меня вызвали, чтобы я опознал машину.

– Знаете ли вы или, вернее, знали ли вы биржевого маклера поимени Эдлер Грили?

– Да.

– У вас были с ним деловые отношения?

– Да. Он приобретал для меня разные ценные бумаги – акции итому подобное.

– Видели ли вы мистера Грили 19-го числа?

– Нет, сэр.

– И не давали ему разрешения воспользоваться вашей машиной?

– Конечно, нет.

– В вашем доме много прислуги, мистер Хоумен?

– Нет, женщина приходит убирать комнаты каждый день поутрам. Покупки обычно делает мой шофер. Есть еще мальчик-филиппинец для услуг.Это все.

– Насколько я понял, 19-го числа вечером вы были в домеодин?

– Да. Я отпустил всех. Когда я работаю, я люблю быть один вдоме и не нуждаюсь ни в чьем присутствии. А в тот вечер я работал, и работалочень напряженно, могу вас уверить. Я вышел из дома только в четыре часа наследующий день. Я очень устал и хотел немного проехаться, чтобы освежиться.Именно тогда я и заметил, что машина исчезла. Все остальное вам уже известно.

– С разрешения судьи, сэр, – обратился к Хоумену Мейсон, – яхотел бы задать вам еще несколько вопросов.

Хоумен обернулся к адвокату с видом, явно говорившим: «Ну,что там еще?»

– Мог ли мистер Грили взять машину без вашего разрешения?

– Нет. Я абсолютно уверен, что мистер Грили не брал моюмашину.

– Скажите, мистер Хоумен, – говоря это, Мейсон не спускалглаз со стоявшего перед ним человека, – какие отношения были между вами и некимЛ.С. Спиннеем из Сан-Франциско?

Хоумен молчал.

– Вы отказываетесь отвечать на этот вопрос?

– Я просто его не понимаю. Я не знаю никакого мистераСпиннея. Теперь я припоминаю, что вы уже спрашивали меня об этом.

– И вы не звонили в Сан-Франциско?

– Нет.

– И он не звонил вам?

– Да вы с ума сошли! Разумеется, нет.

– Тогда как вы объясните, что в вашей книжке телефонныхсчетов, которую мы получили с городской телефонной станции, отмечено несколькомеждугородних переговоров с Сан-Франциско, относящихся к интересующему насвремени?

На лице Хоумена явно отразилась растерянность.

– Я предпочел бы ответить на этот вопрос позже, мистерМейсон, – несколько неуверенно произнес он. – Уверяю вас, это не имеет никакогоотношения к делу, которым мы сейчас занимаемся.

– Возможно, но я все же предпочел бы, чтобы вы ответили намой вопрос сейчас.

– Ну что же, – Хоумен упрямо сжал губы, – я давно ужеподозревал, что мой шофер пользуется моим телефоном для своих личныхпереговоров. Теперь я сам просмотрю счета и приму соответствующие меры.

– Как зовут вашего шофера?

– Таннер. Эрнст Таннер.

– Он здесь?

В публике возникло легкое волнение. Молодой широкоплечийчеловек, настроенный, по-видимому, весьма агрессивно, поднялся со скамьи.

– Да, я здесь и… – Несомненно, он хотел сказать еще многое,но строгий окрик судьи заставил его снова опуститься на место.

Судья Картрайт взглянул на часы.

– Судебное разбирательство будет продолжено завтра, –безапелляционно заявил он. – Всем заинтересованным лицам надлежит явиться в судк десяти часам.

После того как судья удалился, публика начала неспешно расходиться.Хоумен тоже направился к выходу, когда возле него внезапно вырос Таннер.Взглянув на него, Хоумен отшатнулся. Шофер был, по-видимому, взбешен.

– Это как же получается, – прорычал он, – думаешь, если тыважная птица, а я простой парень, то ты сможешь отыграться на мне? Знаю, что тыменя теперь выгонишь, да мне плевать, ты у меня попомнишь! Пока что я молчал,но уж теперь…

Не договорив, Таннер повернулся и исчез за дверями суда,прежде чем Хоумен успел открыть рот. Зрители, с нетерпением ожидавшие исходанеожиданного скандала, тоже разошлись. Никто не обратил внимания на то, чтовслед за шофером, стараясь не терять его из виду, проскользнула молодая женщинас весьма аппетитными формами. Излишне говорить, что это была Орти, которуювесьма заинтересовали слова, в запальчивости сказанные мистером ЭрнстомТаннером, шофером (теперь уже бывшим) известного продюсера Жюля Хоумена.

О да, Гортензия Энтовская, верная подруга Стефании Клэр,была мастером своего дела. Языки мужчин сами собой развязывались в ееприсутствии. Таннер не был исключением. Познакомиться, завязать разговор,подружиться – все это заняло не более часа. Через полтора часа после окончаниясудебного заседания Таннер и Орти были уже друзьями. Они сидели в кафе, иТаннер изливал новой приятельнице душу. Он был уже порядком навеселе.

– Понимаешь, сестренка, этот Хоумен – тонкая штучка! Ну, иЭрнсту Таннеру тоже палец в рот не клади. Пусть он придержит язык, когдаговорит о Таннере.

– Ах, брось, Эрнст, ну что ты можешь сделать? – коварновставила Орти.

– Что я могу сделать? Да все, что захочу. Могу, например,доказать, что Хоумен нагло лжет насчет этой машины…

– Ну, – подбодрила его Орти.

– Видишь ли, детка, Хоумен позвал меня утром 18-го и сказал,что у него важная работа и что я могу быть свободен. Ну, я вымыл машину и залилбензином бак. Сам не знаю, почему я взглянул на спидометр. Там было 13 426миль. Ну, ладно, а когда машину доставили обратно, на спидометре было 14 153мили. Понимаешь? Семьсот тридцать две мили за время между утром 18-го и ночью19-го! Значит, Хоумен лжет! Ведь я шофер, малютка, я знаю этот драндулет, какродного брата. Меня в этом деле не проведешь. А впрочем, черт с ним, сХоуменом. Может, я тоже погорячился, но уж очень меня взорвало, когда онзаговорил об этом проклятом телефоне. – Таннер, казалось, несколько протрезвел.– Давай уберемся отсюда и поедем куда-нибудь, крошка. Я тебе могу еще кое-чтопорассказать про моего бывшего хозяина, если это тебе интересно, только нездесь.