сорок восемь часов.

Нет, я не знала, что с ним происходит, но будь я проклята, если не собиралась это выяснить.

Глава седьмая

Кто-то кричал. Какой-то мужчина. Затем к нему присоединился другой голос, звуки доносились из-за стены моей спальни. Я резко села, озадаченная, но совершенно проснувшаяся. На маленьком будильнике у кровати светились зеленым цифры: пять пятнадцать.

Черт, еще рано.

Из-за ночных привычек Мэла я совсем не выспалась. Когда он наконец-то вернулся после одиннадцати, то обливался потом. Я рухнула спать раньше и, полусонная, вытащила свою жалкую задницу из постели, чтобы проверить, не нужно ли ему чего-нибудь. Он сказал, что скоро пойдет спать, так что я вернулась в постель. Но час шел за часом, а я лежала и слушала, как он слоняется по квартире. Он смотрел телевизор, разговаривал по телефону и часами напевал. На самом деле я не возражала против этого гудения. Это было довольно мило. Хотя напевание дэт-метала[10] – большее искусство, чем вы могли бы себе представить. Я наконец-то заснула под какую-то композицию из «Металлики». Господи, какими же странными были мои сны.

Но почему Мэл не мог уснуть?

Крики усилились. Я сползла с кровати и бросилась к двери: фланелевая пижама, всклокоченные волосы и все такое. В гостиной спиной ко мне стоял Мэл, загораживая входную дверь. На нем были только черные трусы-боксеры. Не то чтобы я жаловалась, потому что, боже милостивый, что за задница у этого мужчины. Я едва дар речи не потеряла – то ли потому, что уронила челюсть, то ли потому, что проглотила язык. Оба варианта друг друга стоили.

– Даже если ты друг тыковки, сейчас неподходящее время для визита, – прошипел Мэл.

– Кто ты, черт подери, такой и почему ты называешь Энн тыковкой?

Это был Рис, и в его голосе отчетливо слышалась ярость. Я бы даже сказала, неистовая ярость.

Однако мы с моим боссом не были парой. Мы были просто друзьями. Так что полуобнаженный мужчина, открывающий мою дверь в неурочное время утра, на самом деле – не его собачье дело.

– Доброе утро, – сказала я, приосанившись.

Мэл бросил на меня короткий раздраженный взгляд через плечо. Каким бы красивым ни был тот диван, я бы, наверное, тоже была в плохом настроении, если бы мне пришлось на нем спать. Может быть, именно поэтому он так долго не ложился спать. Он заказал еще одну кровать в комнату для гостей, но ее почему-то еще не доставили. Сегодня вечером я спрошу, не хочет ли он поспать рядом со мной. Просто по-приятельски.

Его плечи были пугающе широкими, руки уперлись в бедра. Я не была легковесом, но стань он с вытянутыми руками, я бы попробовала на него взобраться. Много лет назад, до всего этого дерьма с мамой, я была другой, посмелее. Что-то в Мэле напомнило мне того сорванца – адреналинового наркомана, которым я была. Я скучала по этой девушке. С ней было весело.

– Ты разбудил ее, придурок. – Теперь, когда Мэл решил задавать Рису жару, в его голосе не осталось и намека на легкость и непринужденность. – Ты хоть представляешь, какой стресс она пережила в последнее время? К тому же вчера ей пришлось работать допоздна.

И как бы спокойно Рис ни относился к работе, этот комментарий не сулил ничего хорошего.

– Мэл, все в порядке. Это мой друг и мой начальник, Рис.

– Рис? – Он усмехнулся. – Это с ним ты разговаривала по телефону на вечеринке?

– Да.

– Ха. А я-то подумал, что это была девушка.

– Подумай еще.

Рис протиснулся мимо почти голого барабанщика, чтобы сунуть мне в руки коробку пончиков.

Пончики Вуду. Несмотря на ранний час и мужское противостояние, мои слюнные железы заработали в полную силу.

Честно говоря, отчасти как раз из-за этого, да.

– Что, черт возьми, происходит, Э? Кто этот мудак?

– Рис, ты ведешь себя не круто.

Его налитые кровью глаза гневно сверкали, темные волосы торчали дыбом. Спертый запах туалетной воды витал вокруг него, как миазмы. Я задумалась, трезв ли он, потому что его движения казались немного странными. Похоже, парень еще не успел добраться до кровати.

По крайней мере, до своей кровати.

– Э? – спросил Мэл, скрестив руки на груди. Повернулся и подмигнул мне. – Ты называешь ее «Э»? Что, выговорить ее полное имя – для тебя слишком?

Я разразилась лающим смехом. Затем попыталась превратить это в кашель. Рис не выглядел убежденным, но мне было все равно. От облегчения у меня подкосились колени. Мой Мэл вернулся, он шутил и улыбался. На этот раз это была настоящая улыбка, а не жесткая маниакальная пародия, как прошлым вечером.

Это было потрясающе. Я заметила, как нахохлился Рис. Мэл, возможно, был на добрую половину головы выше его, но о насилии не было и речи. Я видела, что Мэл попросту забавляется. Степень равнодушия к происходящему на самом деле составляла большую часть его очарования. Я никогда прежде не встречала никого, похожего на него.

Не могу гарантировать, что он не сцепится с Рисом. Не сомневаюсь, что этот парень может за себя постоять.

– Почему бы мне не сварить кофе? – Я сделала неуверенный шаг в сторону крошечной кухни, надеясь, что кто-нибудь последует за мной. Неважно, кто. Ни один из них не пошевелился, так что я осталась на месте.

Брови Риса сошлись к переносице.

– Даже для перепихона ты могла бы найти кого-нибудь получше.

– Что?

Мало того, что это было сказано необычайно грубо, это даже отдаленно не соответствовало действительности.

– Ты меня слышала.

– Черт, Рис, как ты вообще можешь…

Я уставилась на Мэла, нахмурилась и склонила голову набок. Сколько кожи. Я смотрела и смотрела, пока не наткнулась на дорожку темно-русых волос, спускающуюся от пупка вниз, к Земле-Не-Для-Энн. Тропинку, ведущую к сокровищам. Карту скрытых наслаждений. Коробка с пончиками задрожала у меня в руках.

Я могла и должна была отвести взгляд. Но я этого не сделала.

– Энн? – сердито окликнул Рис, выдергивая меня из моих непристойных мечтаний.

– Гм…

Да, таково было мое гениальное заявление.

– А вот и безумный взгляд, – низким, грубым голосом произнес Мэл. – Похоже, моя тыковка готова к шестому раунду секса.

Ох, черт. Он же не мог так сказать!

Рис нахмурился и сжал кулаки.

Ладно, похоже, он так и сказал.

Я прижала к груди коробку с пончиками.

– Какое милое предложение, Мэл.

– Тыковка, если ты до сих пор ходишь прямо, моя работа здесь явно не закончена. Черт возьми, мы еще даже не