— В шестьдесят втором меня еще не было на свете! —возмутилась дородная Марго.

— Не «на свете», — поправила ее Нинель, а «на этомсвете». Вы тогда, дорогая, лежали в реанимации после неудачной пластическойоперации.., что вам тогда делали — убирали излишки жира или подтягивалиморщины?

— Какая у вас память! — пропела Марго. —Втаком-то возрасте!

— Все, все, я сказал — немедленно прекратили! —режиссер повысил голос. — Или я срочно найду других исполнительниц! Вызабыли, что по сценарию должны быть подругами? Если вы будете так смотреть другна друга, никто не поверит в вашу дружбу!

— Судя по тому, что вы пригласили Нинель, —произнесла Марго последнюю реплику, — мы снимаем фильм ужасов..,что-нибудь вроде «Возвращения живых трупов»…

Режиссер так взглянул на нее, что актриса замолкла. Частьпавильона была превращена в кухню обыкновенной небогатой квартиры. Режиссеруселся в свое кресло и скомандовал:

— Марго, ты садишься за стол, подперев подбородоккулаком…

— Который? — не удержалась Нинель. — Или всетри?

— А это еще что? — Марго уставилась на большогокрасивого попугая, который сидел на подлокотнике режиссерскогокресла. —Почему в павильоне птица? Вы же знаете, что у меня аллергия наптиц? Ведь я неоднократно предупреждала, что не должно быть…

— Марго! — рявкнул режиссер. — Мне надоелитвои фокусы! Ты хоть читала сценарий?

— А как же! Вы же знаете, что я всегда оченьответственно отношусь к работе…

— Но ты хотя бы прочитала название? Как называется нашфильм, ты помнишь?

— Но Олег Генрихович, вы придираетесь! —На глазахМарго заблестели слезы. — Почему вы ко мне все время придираетесь?

— Оставь эти слезы до следующей сцены, прикрикнул нанее режиссер, — и запомни, наш фильм называется «Две дамы с попугаем», такчто без птицы мы никак не можем обойтись! А вот без тебя — запросто!

Выгляни на улицу — там целая очередь из желающих получитьэту роль! Особенно твою — полная дама средних, среднего, скажем так, возраста!

— Все, все! — испуганно отозвалась Марго. —Яуже вылечила свою аллергию! Еще в прошлом году, я забыла…

— Склер-роз! — гаркнул попугай.

— И ты тоже помолчи, — повернулся к немурежиссер, — а то выставлю из павильона! Ты в этой сцене не задействован, ятебя взял только чтобы приучить к обстановке!

Все «творческие натуры» испуганно замолчали, и режиссер,воспользовавшись временным затишьем, постарался направить процесс в нужномнаправлении:

— Поехали. Нинель, твоя реплика!

— Что случилось, дорогая? — воскликнула брюнетка сфальшивым сочувствием. — На тебе просто лица нет.., впрочем, и никогда небыло, — добавила она вполголоса.

— Придерживайся текста! — рявкнул режиссер. —У нас нет времени на бесконечные репетиции! Теперь — твоя реплика, Марго!

— От меня ушел Тимофеев! — воскликнула толстухаМарго с глубоким чувством.

— Как я его понимаю! — воскликнула Нинель.

— Кажется, я сказал — придерживайся текста! —Режиссер подпрыгнул на месте. — У тебя совсем другая реплика!

— Ах, извините, — Нинель изобразила виноватуюулыбку, — я слегка перепутала…

— Склероз, дорогая, — оскалилась на нееМарго, — в вашем возрасте это вполне понятно и простительно!

— Лучше склероз, дорогая, — немедленно отозваласьНинель, — чем маразм, как у вас…

— Я сказал — прекратить отсебятину! — Режиссер отзлости заскрипел зубами. — Твоя реплика, Нинель!

— Как это — ушел? — воскликнула брюнетка, заглянувв сценарий. — Что ты хочешь сказать?

— Ушел к другой женщине! — прорыдала Марго. —К другой, после стольких лет! Оставил мне ужасную записку, взял выходнойкостюм, документы, деньги.., кажется, еще одну чистую рубашку… — Маргозамолчала, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

— Может быть, накапать тебе валерианки? — снаигранной жалостью проговорила Нинель. — Хотя, конечно, дорогая,валерианка тебе вряд ли поможет, обычно ты накачиваешься третьесортнымконьяком, недаром морда такая красная…

— Да что же это такое? — Марго вскочила со стула ибросилась на партнершу, сжав пудовые кулаки. — Да когда же этопрекратится?

Нинель отскочила в сторону и заняла оборонительную позицию,прижавшись спиной к стене и выставив вперед длинные ярко накрашенные ногти. Приэтом она шипела, как разъяренная кошка.

Попугай радостно захлопал крыльями и завопил во все горло:

— Мегер-ры! Цир-рк! Бр-раво! Умор-ра! Мегер-ры!

— Ну вот что! — Маленький бородатый режиссер снеожиданной ловкостью вскочил на стол, оказавшись выше всех в павильоне, изаорал в мегафон, перекрывая шум, как капитан корабля перекрывает прокуреннымбасом грохот шторма. — Я сказал — соблюдать трудовую дисциплину! Ктоскажет хоть слово не по сценарию — немедленно вылетит из сериала! Это моепоследнее слово, и касается абсолютно всех!

— Бр-раво! — заорал попугай. — Ур-ра!Тр-риумф! Сир-раведливость востор-ржество-вала!

— И тебя это касается! — Режиссер повернулся кПерришону. — Где Аглая? Где, я спрашиваю, Аглая?

Аглая Михайловна послушно выскочила из молчаливой толпытелевизионной обслуги и встала перед грозным режиссером, как лист перед травой,ожидая приказаний.

— Унеси свою птицу! — рявкнул тот. — Пока онане задействована, пусть посидит у тебя в кабинете, а то, понимаешь, толькодобавляет бардака…

— Пр-реследуют! Тер-рор-ризируют! проговорил Перришон,пригорюнившись, но сопротивляться не стал — суровый вид режиссера произвел нанего впечатление.

Аглая Михайловна вошла в свой кабинет, поставила клетку спопугаем на шкаф и хотела вернуться в павильон, но в это время на ее столеистерично зазвонил телефон. Белобрысой девицы, Аглаиной соседки по кабинету, небыло на месте, как всегда, когда она бывала нужна.

Аглая тяжело вздохнула, села за стол и сняла трубку.

Тяжелый вздох объяснялся тем, что она хорошо знала по своемуопыту: стоит только сесть за рабочий стол, встать из-за него удастся оченьнескоро, потому что звонки и посетители непременно потянутся сплошной чередой.

— Что это вы трубку не берете? — недовольноосведомился начальник юридического отдела студии. — Я вам уже четвертыйраз звоню!

Я в павильоне у Бруствера, Леопольд Казимирович, —начала оправдываться Аглая, в кабинете никого не было…

— Как всегда! — рявкнул юрист. — Что это застранные документы от вас приходят?

— А в чем дело?

— Кто так заполняет анкеты на артистов? У меня волосыдыбом встали!