Чем больше я создавал конструкций, тем больше от меня тянулось нитей. Я сам себе напоминал гигантского осьминога, который охватил своими щупальцами весь административный шпиль и подчинил его своей воле.

Только вот воли той оставалось совсем чуть-чуть. Надо торопиться.

Прежде чем спускаться дальше, на первый этаж, я сорвал с ног уже не нужные заячьи шкурки, скомкал их в один шарик, перемотал шнурками, и швырнул вниз по стпенькам.

Сначала ударили выстрелы.

Потом раздались крики:

— Назад! Граната!

Граната?!

Я чуть не рассмеялся, когда понял, что мою импровизированную проверку на наличие противника солдаты приняли за попытку закидать их гранатами.

А, впрочем, что еще им думать? На верхних этажах слышится стрельба, и только стрельба, ни взрывов, ни свистов, ничего больше. Шпиль не ходит ходуном, реальность вокруг не скручивается в убийственные структуры — логично сделать вывод, что и нападают тоже какие-то простые вояки с огнестрельным оружием и гранатами, которые они кидают перед собой по лестницам, когда зачищают этажи.

Я бы именно так и сделал.

Вот только я не простой вояка. Я вообще не вояка. Сейчас я даже не реадизайнер, не стреломант.

Сейчас я диверсант.

Поэтому мне не надо идти напролом, у меня есть альтернативные пути.

Я снова выпрыгнул в окно, только на сей раз ни за что не цепляясь — это было не нужно, прямо под окном, двумя метрами ниже, тянулась бетонная плоскость — крыша общего зала. Того, в котором проходил мой первый обед в академии. Того, в котором сейчас напряженно дожидались моего появления солдаты управления.

Я добежал до края плоскости и лихо спрыгнул вниз с высоты почти трех метров, перекатился по траве, гася инерцию (не зажившие до конца ноги снова отдались болью). Я оказался между административным шпилем и лесом. Дверь внутрь, которая мне нужна, диаметрально противоположна моей нынешней позиции, но зато здесь есть окна.

Они-то мне и нужны.

Я выстрелил в ближайшее окно, ставя на него купол замедления времени, и швырнул следом за стрелой подобранный с земли увесистый камень. Он влип в пузырь времени и повис на одном месте, медленно-медленно, едва заметно вращаясь.

А я уже бежал вокруг стены шпиля, изо всех сил надеясь, что все сработает.

Двадцать секунд — и я возле распахнутых настежь дверей общего зала. К счастью, мне никто по пути не попался — видимо, я еще недостаточно нашумел для этого.

Ничего, сейчас мы это исправим.

Я выдохнул и расслабился, обрывая все прановые нити, тянущиеся из моей груди.

Башня взорвалась звуками!

Башня разразилась грохотом, криками, выстрелами, звоном разбитого стекла! Все то, что до этого момента было закрыто в моих пузырях — сейчас вырвалось на свободу, включая звук тоже! От шестого этажа до первого, шпиль всей своей высотой изрыгнул настоящую какофонию звуков, словно внутри него в одно мгновение разразилась натуральная война!

Да, собственно, так оно и было — там действительно началась война! Вот только солдаты еще не знали, что воевать уже не с кем!

А я уже бежал по общему залу, прикрываясь щитом из последних остатков праны на случай, если кто-то солдат не отвлечется на этот звуковой кошмар и найдет возможность выстрелить по мне.

Но таких не нашлось. Никто в меня не выстрелил, или, может выстрелил, но в этой мешанине звуков я этого банально не услышал. В любом случае, в щит не ударила ни одна пуля, и я без приключений добежал до дверей в холодильник, нисколько уже не беспокоясь о том, что тем самым выдам управлению местоположение тайного хода — не до того сейчас. Я рванул дверь на себя, быстро пробежал плюсовую камеру, и проник в минусовую. Пересек и ее тоже, добежал до стены, в которой должна была быть дверь в подземный ход…

И остановился, глядя на шесть совершенно одинаковых листов металла, которыми была обшита стена.

Я не помню, в каком из них расположена дверь.

Быстрый взгляд назад — преследователей пока еще нет, они еще не поняли, куда я делся. Но это вопрос нескольких минут. Нескольких минут, за которые мне кровь из носа надо проникнуть обратно в подземный ход. Потому что по прошествии этих минут в шпиль набьется столько солдат, что они окажутся даже здесь, в холодильниках, просто потому что больше свободного места не останется.

И, как бы это странно ни звучало, но это — положительный исход.

Это будет значить, что мой план удался на сто процентов.

А если я сейчас еще и выберусь отсюда — то на все сто двадцать!

Я подбежал к стене и по очереди приложил ладонь к каждому из шести квадратов листовой стали на стене. Все шесть ответили мне мертвым холодом и абсолютным игнорированием моей персоны.

Твою мать, так я и знал! Я же знал, что от Драйза нельзя ожидать ничего хорошего! Я же с самого начала подозревал его, только не понимал, как именно он собирается меня подставить! Теперь понятно как — он же просто не сказал мне, как проникнуть обратно!

Нет, стоп… Это я сам не спросил, как проникнуть обратно. Решил, что раз выход из подземелья открывается простым приложением руки в любом месте, то и с другой стороны это работает так же. Понадеялся на банальную аналогию с дверной ручкой, которая одинаково поворачивается что с одной, что с другой стороны.

Но ведь на самом деле это не так. Даже у дверной ручки, если, например, это дверь туалета, с одной стороны есть барашек, крутнув который ты заблокируешь ее. И чтобы открыть ее снова, придется сделать определенное действие — крутнуть его обратно. Точно так же, как это делают в помещениях, в которые не предполагается допускать каждого встречного-поперечного! В таких дверях ставят замки, которые либо работают с определенным ключом, либо требуют определенных действий для того, чтобы их открыть!

А ведь подземный ход, ведущий за пределы академии — как раз такое место «не для всех»! Так что вполне логично, чтобы вход в него был сделан как-то хитро, чтобы исключить возможность того, что какой-нибудь грузчик, затаскивая в камеру ящик с помидорами, нечаянно облокотится на стену и так же нечаянно при этом пошлет в пальцы заряд праны. Да, вероятность этого крайне мала, но если к ней присовокупить еще и определенную точку на двери, в которую эту прану надо влить — тогда она вообще становится исчезающе малой!

Надо просто найти точку, которая с этой стороны откроет дверь — и дело сделано!

Наверное…

Я принялся по очереди простукивать квадраты стали ладонью — сначала по горизонтальной линии, разделяющей каждый из них на половинки, потом, для верности — по каждому из четырех углов. Каждый шлепок сопровождался искрами праны, влитой в кончики пальцев, но все оставалось без изменений. Первый квадрат второй, третий…