– Тристан, я чувствую себя как во сне… И хочу, чтобы этот день никогда не кончался.

Внезапно в его глазах появилось смятение, тело напряглось, из груди вырвался глухой, низкий стон. Она замерла, сами собой разжались руки, она скрестила их на груди. Пришлось прикусить губу, чтобы перестала дрожать. Неужели все происходящее она поняла неправильно?

– Боюсь, вы измените свое мнение, когда услышите, что я скажу.

Резкие слова срывались с его губ так, словно они давно сидели где-то внутри и теперь Тристан больше не мог сдерживать их.

– Джемма. Нам надо поговорить.

Мог ли хоть один разговор в мире закончиться хорошо, если начинался такими словами? Почему эти слова звучат так зловеще?

– Я слушаю.

– Я был не вполне честен с вами.

У Джеммы упало сердце. Ну вот – началось. Он женат. У него дома есть девушка. Или старое доброе «я не готов к серьезным отношениям».

Теперь тревожная антенна крутилась где-то прямо во лбу, уставшая и поникшая от бесплодных попыток спасти Джемму от самой себя.

Она обхватила себя руками и приготовилась.

На виске Тристана пульсировала жилка.

– Бизнес моей семьи, о котором я вам говорил…

– Да?

Странно, что он заговорил об этом.

– На самом деле это не совсем бизнес.

У Джеммы сжалось сердце. Его богатство. Его таинственность. Постоянное ощущение, что он чего-то недоговаривает.

– Вы хотите сказать, это что-то противозаконное? Мафия или…

Тристан несколько опешил от ее предположения.

– Нет. Ничего подобного. Вы все неправильно поняли.

Джемма с трудом сглотнула, внезапно почувствовав, как пересохло во рту.

– Может, вы шпион? Сотрудник разведки своей страны? Если так, то я не понимаю, что вы делаете здесь со мной. Я ничего не знаю.

Его удивленное лицо подсказало, что она снова ошиблась.

– Нет, Джемма, ничего такого.

Тристан замолчал, будто собираясь с силами, прежде чем заговорить, а затем выпалил:

– Моя семья – это королевская семья Монтовии. Мои родители – король и королева.

Казалось, ее ударили в грудь с такой силой, что выбили из легких весь воздух. Джемма смотрела на него и не верила своим ушам.

– Вы шутите…

– Боюсь, что нет. Мои родители – король Жерар и королева Гертруда.

– И кто же вы?

– Я кронпринц, наследник престола.

Джемма вдруг почувствовала головокружение, ей пришлось сделать несколько быстрых коротких вдохов, чтобы прийти в себя. Странно, но больше она не сомневалась в том, что он говорил. Эти голубые глаза светились искренностью и отчаянной мольбой верить ему.

– Принц? Вы настоящий принц??

Теперь легкий намек на поклон, который она отметила у него раньше, превратился в самый настоящий поклон, который он отвесил ей. Церемонный поклон стоявшего на песке рядом с ней босого принца в пляжных шортах.

– И ваш фамильный бизнес – это…

– Управление страной, чем мы занимаемся уже несколько веков.

Понятно. Теперь все сложилось. Мелкие несообразности встали на место.

– И что принц делает здесь с устроительницей праздников? – Джемме вдруг стало очень обидно за то, что она с такой готовностью дала себя обмануть. – Развлекается неподобающим образом?

Несмотря на свое решение, она снова взялась за старое. Наступила на старые грабли. Влюбилась в красивого парня, который врал с самого начала о том, кто он такой. И врал очень успешно.

Джемма попятилась, глядя на него так, словно увидела впервые. От разочарования хотелось сквозь землю провалиться. Когда Джемма заговорила, ее голос дрожал от холодной ярости, а слова ударяли Тристану в лицо, словно острые ледышки.

– Вы лгали мне с самого начала. О том, кто вы и что вы. Обманом заманили на яхту. Я не люблю лжецов.

Она больше не хотела слышать ни слова лжи, в отчаянии оглянулась вокруг. За спиной – непроходимая чаща. До Мэнли ей не доплыть. Она в одном купальнике и босая.

Тристан протянул руку:

– Джемма, я… Она подняла обе руки, останавливая его:

– Не прикасайтесь ко мне.

Его лицо исказилось от чувства, которое она не сразу смогла распознать. Что это – злость? На нее?

Нет, на себя.

– Не говорите так, Джемма. Вы мне так понравились. Вы не знали, кто я, и мне захотелось познакомиться с вами просто как Тристану, а не кронпринцу Тристану. Наверное, я не прав.

– Разве честность не в обычаях вашей страны? Или принцы не обязаны говорить правду?

– Конечно нет. Я не могу себе простить, что не сказал вам раньше. Я искренне сожалею об этом. Но должен был снова с вами увидеться и не нашел другого способа. Если бы вы знали правду, разве вели бы себя со мной так свободно?

Джемма скрестила руки на груди. Но, если честно, искренние слова Тристана пробили ее враждебность, и гнев начал постепенно отступать.

– Наверное, нет.

Она бы наверняка разволновалась, не зная, как вести себя с членом королевской семьи. Что и происходило теперь.

– Пожалуйста, простите меня. Поверьте в честность моих намерений.

Его голубые глаза светились искренностью. Или она снова обманывается? Боже, как ей хотелось ему верить.

– Тогда – больше никакой лжи? Вы обещаете, что отныне будете говорить только правду?

– Да, – обрадовался Тристан.

– Скажите, есть ли хоть слово правды в том, что вы рассказывали о себе? О своей стране? Вы действительно принц?

– Я – Тристан, кронпринц Монтовии.

– Принц Тристан… – Джемма медленно выдохнула эти слова, силясь осознать их значение. После всех неподходящих мужчин, которые у нее были, не хватало только принца.

– И все, что вы рассказывали…

– Чистая правда.

– И ваш брат?

Боль в его глазах подсказала, что, к несчастью, рассказ о смерти брата тоже правдив.

– Карл был кронпринцем, наследником престола. Его готовили к этому с самого рождения. А я был лишь вторым.

– Как запасной игрок?

– Да, запасной. Я пользовался гораздо большей свободой во всем, что касалось личной жизни. Бунтовал против правил, которые регламентируют то, как мы должны исполнять свои королевские обязанности. А потом все изменилось.

– Из-за аварии? Вы говорили, теперь вам придется занять место брата в «семейном бизнесе», верно? И это место следующего короля?