Степа интенсивно замотал головой, будто мух отгонял. Или пытался избавиться от нехороших мыслей, роившихся в голове. Точно как его отец, тот так же мотал головой, сидя вот здесь за столом. Степан вдруг хмыкнул и шагнул к столу.

– Раз здесь принято угощать, я, пожалуй, воспользуюсь.

– А вас я не приглашала, – рассердилась Оля, но все-таки полезла в шкаф за чистой тарелкой.

Она не понимала, почему она так злится. Внешне Степан ей даже нравился. Он не мог не нравиться, Алла Ивановна оказалась, как всегда, права. Он был невероятно хорош собой. Может, потому и вел себя как победитель? Может, именно это ее и бесило?

Степан правильно понял ее. Коротко попросил прощения и снова уставился на Окунева.

– Итак, коллега, что на данный момент вам удалось узнать по факту наезда на моего отца? Наезда, повлекшего за собой смерть?

Подцепил с тарелки кусок утиной грудки, уже остывший и покрывшийся слоем застывшего жирка. Оля подавила в себе желание разогреть утку.

Она его не приглашала, вот.

– Что могу сказать… – Георгий очнулся и провел ладонью по щеке, будто проверял, не успела ли за час снова появиться щетина. – Наезд был умышленным, коллега.

– То есть? – Степан вытянул шею в его сторону. – Ты хочешь сказать, что его специально?.. Что он не сам попал под колеса?

– Нет, Степа. Его хотели убить и убили.

Степан уронил вилку с куском холодной утки на тарелку. Сгорбился. Руки сунул в подмышки и уставился в стол.

– Очевидцы утверждают, что было две попытки, – продолжал Георгий на одной ноте. – Первая мимо, он успел отскочить. Потом машина вернулась, и второй раз ему не удалось уйти от преследователя.

– Машина установлена? Хозяин? – Голос Степана вибрировал от гнева.

– Машина к тому моменту значилась в угоне. Но, что странно, Степа, – Окунев дождался, пока тот поднимет на него глаза, – происшествие случилось поблизости от места, где живет хозяин этого автомобиля. Вот Ольга высказала весьма смелое предположение…

– Ольга? – Степан нервно дернулся, обернулся. – Предположение?

– Да. Ольга.

Окунев глянул на нее совсем иначе. Теплее, доверительнее – как будто обласкал взглядом, предлагая включаться в разговор. Призывно дернул подбородком.

Оля кашлянула, прочищая горло:

– Я предположила, что машину никто не угонял. Что вашего отца, Степан, убил хозяин автомобиля. Он заранее задумал это преступление.

– Но он заявил об угоне!

– Никто не станет искать угнанный автомобиль на месте его стоянки, да еще в новогоднюю ночь. Наверняка приняли заявление в дежурной части и передали ориентировки по рации всем дежурным постам ДПС. Праздник, понимаешь…

– Логично! – неожиданно похвалил Степан. – Так именно и бывает, и не только в новогоднюю ночь. Выезжают обычно, если гараж был вскрыт или в момент угона причинен ущерб стоящим рядом автомобилям. А если со стоянки перед домом, тогда, честно скажу, выезд осуществляется не всегда. Не так ли, коллега?

– Не так. – Окунев настырно боднул воздух. – Протокол осмотра должен быть. Может, он и был, не знаю. Просто там такой двор, что спрятать тачку элементарно. Так что алиби хозяина на момент совершения преступления проверить надо – сто пудов. И протокол осмотра места происшествия.

– Вот и проверяй! – зло фыркнул Степан.

Поднял с тарелки вилку с холодной утиной грудкой и принялся жадно ее рвать зубами.

– И проверю!

Окунев тоже вцепился зубами в холодное мясо. А Оля уже пожалела, что убрала свою тарелку. К ней вернулся аппетит.

– И проверяй! Вместо того чтобы объедать бедную девушку! – пробубнил Степан с набитым ртом.

– И проверю! – тоже невнятно ответил Окунев. – Тем более что хозяин машины может быть знаком с ее бывшим парнем, который погиб на том же месте, что и твой отец.

Степан замер на мгновение, потом ехидно поинтересовался:

– Откуда версия о знакомстве? Снова от Ольги?

– От Ольги, от Ольги, – покивал Окунев, интенсивно уничтожая еду, как будто не хотел, чтобы еще что-то досталось Степану. – Она видела, как ее парня со двора увозил именно темно-вишневый внедорожник. Автомобиль той же марки, как тот, что раздавил твоего отца, Степа. Как-то слишком много совпадений, не находишь?

Степан задумался, замер с раздутой щекой. Кое-как проглотил непрожеванные куски, встал, запил водой прямо из-под крана. Вытер яркий рот ладонью и заходил по кухне. Оля от окна наблюдала за его перемещениями. Окунев по-прежнему сидел за столом. Он уже почти все съел, что было на тарелках.

– Значит, что у нас получается? – встал столбом посреди кухни Степа и провел рукой по гладко бритому черепу. – Некто Вадим Синев заводит роман с гражданкой Волгиной. Зачем он это делает?

Оля стеснительно пожала плечами. Высказывать предположение, что Вадику она могла просто нравиться, поостереглась. В самом деле, он так внезапно ее бросил и так некрасиво, нелестно о ней отзывался, что об искреннем чувстве здесь можно забыть.

Кажется, Степан думал так же.

– Вадим заводит с Ольгой отношения предположительно для того, чтобы отомстить ее отцу, который вдруг объявился после стольких лет отсутствия. Это логично, коллега? Можем мы так думать, зная, что Деревнин Виктор Петрович был осужден за убийство отца Синева в том числе?

– Можем, – кивнул Окунев и призывно шевельнул бровями в Олину сторону.

Она его знак не поняла, продолжила подпирать задом подоконник. Оказалось, он призывал ее сварить кофе.

Вот наглость – второе счастье, а? Ввалился среди ночи, остался ночевать, вымылся, побрился, наелся. А теперь десерт?

– Сами варите, Георгий, – поджала она губы. – Я не хочу!

Надо же, а ее каприз его даже обрадовал. Одобрил, выходит, что она позволила ему похозяйничать. Степан нахмурился, проводив коллегу нехорошим взглядом от стола до плиты.

– Итак, в жизни Ольги появляется долгие годы отсутствовавший отец. И почти сразу за ним – Вадим Синев. Потом отец умирает при весьма странных обстоятельствах. Вадик ее бросает и погибает следом. Мой отец, которому не давала покоя история Виктора Деревнина и его подельников, начинает активничать и тоже погибает. О чем это нам говорит, коллега? – обратился Степа к спине Окунева.

– Это говорит о том, что оба убийства связаны между собой и ниточка ведет в далекое прошлое, – пробубнил не совсем внятно Окунев.

Резко снял с огня турку с вываливающейся через край темной пышной пенкой. Повернулся к ним, спросил, кто хочет кофе, и тут же стал разливать по трем чашкам. Захотели все. Пока Оля пробовала кофе, сваренный Окуневым, – надо же, вкусный, крепкий и почему-то не горький, как получался у нее, – Георгий успел убрать грязную посуду в раковину. Сел за стол и на правах хозяина жестом предложил им со Степаном занять места напротив.