Я пытаюсь дотянуться до молнии, которую по-прежнему еле ощущаю. Ничего не происходит, и тогда я до крови кусаю чужую руку.

Сотрудник безопасности с руганью отдергивает ее. Женщина-охранник оказывается передо мной и ловко перехватывает мои брыкающиеся ноги. Я плюю кровью ей в лицо.

Она наотмашь бьет меня по щеке – это движение полно смертоносного изящества – и я узнаю ее.

– Какая приятная встреча, – шиплю я и пытаюсь пнуть Соню Айрел в живот, но она как будто нехотя увертывается.

«Пожалуйста», – мысленно молю я, словно электричество может меня услышать. Оно не отвечает, и я подавляю рыдание. Я слишком слаба. Заключение длилось чересчур долго.

Соня – шелк. Она слишком быстра и проворна, чтобы всерьез тревожиться из-за моих жалких попыток сопротивления. Я бросаю взгляд на ее форму. Черная с серебряным, а на плече – синий и красный цвета Дома Айрела. Судя по нашивкам на груди и застежкам на воротнике, она теперь – старший офицер службы безопасности.

– Поздравляю с повышением, – с досадой рычу я, извиваясь, потому что больше ничего нельзя сделать. – Так быстро покончила с тренировками?

Она крепче хватает меня за ноги – ее руки напоминают клещи – и отвечает:

– Жаль, что ты так и не освоила этикет до конца.

Не выпуская моих ног, Соня вытирает о плечо серебряную кровь со щеки.

– Ты могла бы научиться хорошим манерам.

В последний раз я видела ее всего несколько месяцев назад. Она стояла рядом с бабушкой Арой и Эванжелиной, одетая в траур по королю. Соня была одной из многих, кто смотрел на меня в Чаше костей и желал мне смерти. Ее дом славится не только силой, но и умом. Они все – шпионы, которых обучают раскрывать чужие секреты. Сомневаюсь, что Соня поверила Мэйвену, когда он объявил, что я – фальшивка, создание Алой гвардии, внедренное во дворец. Сомневаюсь, что она поверит и всему остальному.

– Я видела твою бабушку, – говорю я.

Довольно дерзкий ход.

Бесстрастное лицо Сони не меняется, но я чувствую, как ее хватка чуть-чуть слабеет. Затем она вздергивает подбородок. Это значит: «Продолжай».

– В тюрьме Коррос. Голодную, измученную Молчаливым камнем.

«Как я сейчас».

– Я помогла освободить ее.

Другой человек назвал бы меня лгуньей. Но Соня молчит и смотрит в сторону. Вид у нее как будто совсем не заинтересованный.

– Не знаю, сколько времени она провела там, но дралась она лучше многих.

Образ Ары проносится в моей памяти. Пожилая женщина, сильная и жестокая, как ее тезка – пантера. Она спасла меня, перехватив острое, как бритва, лезвие в воздухе, прежде чем оно успело снести мне голову.

– Птолемус, впрочем, в конце концов до нее дотянулся. Перед тем как убить моего брата.

Взгляд Сони упирается в пол. Она слегка хмурится. Ее тело напрягается. На мгновение кажется, что девушка сейчас заплачет, но подступившие слезы так и не проливаются.

– Как? – чуть слышно спрашивает она.

– В шею. Быстро.

Ее удар метко направлен, но не так уж силен. Сплошное притворство, как и всё в этом проклятом дворце.

– Придержи свой поганый лживый язык, Бэрроу, – шипит Соня, подводя итог нашей беседе.

И вот я валюсь, как мешок, на пол спальни – обе щеки горят, и тяжесть четырех Арвенов кажется сокрушительной. Яйцеголовый и Клевер слегка растрепаны, но целители уже позаботились о них, каковы бы ни были повреждения. Жаль, что я их не добила.

– Что, удивились? – спрашиваю я.

В отместку Кошка вынуждает меня раздеться при всех и натянуть алое платье. Она охотно длит унижение. Ткань обжигает, касаясь клейма. М – значит Мэйвен. М – значит монстр, М – значит маньяк.

Я по-прежнему чувствую во рту вкус крови укушенного мной охранника, когда Кошка сует мне карточки с текстом.

Вся мощь Серебряного двора собрана в тронном зале. Высокие Дома, как обычно, представляют собой буйство красок. Каждый цвет – как удар. Фейерверк драгоценностей и парчи. Я присоединяюсь к этому хаосу, добавив кроваво-красное пятно на палитру. Двери тронного зала захлопываются у меня за спиной – теперь я заперта в клетке со своими злейшими врагами. Кланы расступаются, давая мне пройти, – получается длинный коридор от двери до трона. Люди шепчутся, когда я иду мимо, отмечая все изъяны. Я улавливаю обрывки разговоров. Разумеется, они знают про мое маленькое утреннее приключение. Арвены – двое сзади, двое спереди – служат достаточным подтверждением моего статуса заключенной.

Значит, новейшая ложь Мэйвена предназначена не для придворных. Я пытаюсь угадать ход его мыслей, извивы затейливых манипуляций. Он, очевидно, прикинул все риски – и решил раскрыть свой прекрасный замысел ближайшему кругу. Серебряные не против лжи, если лгут не им.

Как и раньше, Мэйвен сидит на троне из серого камня, вцепившись в подлокотники. За спиной у него, выстроившись вдоль стены, маячат Стражи, а Эванжелина гордо стоит слева. Она сверкает, как смертоносная звезда, в плаще и в покрытом разрезами платье из замысловатых серебряных чешуек. Ее брат, Птолемус, щеголяет в новых доспехах. Как охранник короля и будущей королевы, он держится рядом. Справа я вижу еще одно мучительно знакомое лицо. Доспехов на этом человеке нет. Они ему не нужны. Его меч и щит – сила мысли.

Самсон Мерандус – призрак в темно-синей одежде с белыми кружевами – ухмыляется мне. Цвета, которые я ненавижу сильнее всего. Даже сильнее серебряного. «Я мясник», – предупредил он, прежде чем начать допрос. И не соврал. После общения с ним я никогда не оправлюсь до конца. Он разделал меня, как свинью, подвешенную на крюк.

Мэйвен явно доволен тем, что видит. Та же целительница из Дома Сконоса попыталась привести в порядок мои волосы, собрав их в аккуратный хвост, и нанесла немного макияжа на измученное лицо. Это не заняло много времени, и я жалею, что она ушла быстро. Ее прикосновение было прохладным и успокаивающим, оно убрало все синяки, которые я заработала во время неудачного побега.

Приближаясь к трону на глазах у десятков Серебряных, я не чувствую страха. Есть гораздо более страшные вещи. Например, видеокамеры. Они пока не направлены на меня, но скоро это произойдет. Об этом невыносимо думать.

Мэйвен останавливает нас коротким жестом, вскинув ладонь. Арвены понимают его без слов и отходят, позволяя мне пройти последние несколько метров одной. И тогда включают камеры. Чтобы показать, как я иду сама, без охраны, без оков – свободная Красная среди Серебряных. Эту картинку будут транслировать везде, ее увидят все, кого я люблю, все, кого надеялась защитить. Этой незатейливой сцены окажется достаточно, чтобы обречь на смерть десятки новокровок и нанести тяжелый удар по Алой гвардии.

– Подойди, Мэра, – говорит Мэйвен.

Мальчик, которого, мне казалось, я знала. Ласковый, нежный. Этот голос он держал в запасе, чтобы воспользоваться им против меня, как мечом. Он проникает до самого мозга – Мэйвен знал, что так и будет. Против воли я ощущаю знакомую тоску по человеку, которого не существует.