Ладони Джейкоба уперлись в столешницу, чтобы не потерять равновесие. Он не знал, что ему не нужно об этом заботиться, потому что она не даст ему упасть.

Она знала, что теперь у него на шее и ляжках останутся ссадины и синяки. Пока она будет спать днем, он будет ощущать эти места и думать о ней, об этих метках, которые она на нем оставила. Первых из многих.

В тот миг, когда Джейкоб еще глубже в нее вошел, вкус крови во рту стал еще отчетливее. Вместо маленьких глоточков она сделала один большой и была вознаграждена стоном Джейкоба, которым тот отреагировал на поток эротических ощущений. Его член в ней был твердым, как шомпол, и, к счастью, гораздо толще.

Она двигалась, стимулировала свою киску, использовала захват ногами, чтобы ездить по Джейкобу, как ей желалось, вверх и вниз. Толчок, еще толчок, тяжесть яичек, бьющихся о нежное основание ягодиц, а она вылизывает его шею, смакует кровь и чувствует чистую радость обладания. И, возможно, где-то в подсознании — удовольствие от того, что ее имеют, от веса навалившегося на нее мужчины.

Оргазм удивил ее, потому что уже много лет она не испытывала ничего подобного при сексе с человеком. Пик ощущений наступил так неожиданно, что она невольно сильнее вогнала клыки в нежную податливую плоть.

Лисса выпустила драгоценную каплю яда первой метки в Джейкоба. Яд прошел по жилам человека, как язык пламени. Вместо крика от жгучей боли Джейкоб в ответ зарычал и обхватил одной рукой затылок Лиссы. По его реакции было видно, что он понимает, что она сделала. Ликование наполнило ее при виде его яростного удовольствия.

Он кончил, наполнив ее своим жаром, заставив ее стонать.

Они не разговаривали и не двигались довольно долго. Лисса поражалась чувству тихой радости. Наконец их глаза встретились, но она не придумала, что сказать. Невозможно было отрицать значительность этого момента.

В порыве страсти она сделала первую метку, — первый шаг к тому, чтобы он стал — навеки — ее.

Она его оттолкнула. Он выпрямился, увлекая ее за собой, так что в итоге она сидела на столе, а он стоял между ее разведенными бедрами. Прихватив ее пониже талии, чтобы придвинуть к себе, он не дал им расцепиться и поменял угол, нажимая на точку, которую самки и вампира и человека называют точкой кайфа. Лисса выгнулась, он воспользовался этим, покрепче захватив ягодицу.

— Хватит. — Она не стала его отпихивать, но хотела быть уверена, что он понял. Она ведь не перестала быть его госпожой.

Джейкоб встретил ее взгляд.

— Руки вниз, вдоль боков.

С заметной неохотой он ее отпустил и принялся натягивать джинсы, но Лисса покачала головой. Подхватив его тяжелые яички, она погладила мокрую кожу, потерла горячую и липкую складку под ними.

— Если я решу дать ее, моя следующая метка будет здесь. Я велю тебе раскинуться и оставаться открытым для меня. Без цепей, но тебе придется быть неподвижным и доверять моим клыкам. Но уже почти рассвело. Я хочу, чтобы ты был рядом. Одевайся и следуй за мной.

Когда она провела Джейкоба по дому и переступила порог своей спальни, то поняла, что это могло быть ошибкой — привести его сюда вместо гостевой спальни. Уютная интимность комнаты, мятая постель, остаточный запах того, что тут происходило перед этим, сбили ее с мысли, как и наручники, все еще лежавшие на простыне, брошенные там, где он от них освободился.

Она проговорила заклинание, и деревянный пол замерцал. Краски персидского ковра растаяли, пол искривился и превратился в лестницу, исчезающую в темноте нижнего помещения.

Джейкоб поднял брови:

— Разве вампиры и это могут?

— Ты многого не знаешь. Присоединишься ко мне внизу. Когда я встану, мы поговорим о твоих обязанностях.

— Вы собираетесь меня проверять. Снова.

— Да, — она взглянула на него, не извиняясь. — Рекомендация Томаса — большое дело, но я должна быть уверена. Может, ты не захочешь проходить эту проверку, как поступил с предыдущей. Или все стерпишь, несмотря на свои уловки. Проведешь время в раздумьях, кто я есть и чего хочу от тебя. Может, к следующей ночи ты захочешь на свободу…

— Или не захочу, и это будет началом чего-то нового. Может быть, вы научитесь доверять мне, миледи. Не каждый мужчина желает лишь власти или наслаждения вашей болью. Есть и такие, кто мечтает о чести заботиться о вас. Чтобы его называли вашим воином. Защитником.

Ее сердце сжалось, не желая раскрываться навстречу его словам.

— Мой защитник.

Солнце вставало. Усталость окружала ее, как западня. Было время, когда она могла долго оставаться после восхода в тихой темноте верхней спальни. Она смотрела на полоску света, сиявшую в небольшой щели между занавесками. Сидя в футе от этой полоски, этой яркой линии на полу, она читала. Или думала. Или просто была.

Даже теперь она все еще помнила страстное желание, которое возникало от легкого прикосновения Рекса к ее шее. Одинокая — и одна. Когда Лисса уставала, это воспоминание могло разорвать ее на части.

Власть всегда была у меня, Томас. Ты этого так и не понял до конца. Я вырвала его сердце с такой же легкостью, как раздавила бы рукой персик. Но для тебя было слишком поздно. Поэтому я должна быть жестокой, заставить Джейкоба понять прежде, чем на кону окажется его жизнь.

— Но вообще-то выбор за тобой. — Она глянула на ступеньки. — И если хочешь знать мое мнение, я бы ни за что не пошла так далеко.

Он даже не замедлил шага.

Спальня в скрытом помещении была совершенно такой же, как и наверху. Лисса обернулась:

— Сними одежду. Ванная там. Ты будешь прикован вот здесь, пока я не проснусь, то есть часов десять, так что рекомендую воспользоваться. — Она не смотрела в его сторону. — Джейкоб.

Одно тихое слово, но в него она вложила все. Не только команду, но и угрозу отнять то, что он хотел больше всего.

— Мое терпение так же непрочно, как кожа, покрывающая твои роскошные мышцы, и его так же легко нарушить. Я не желаю с этой секунды слышать от тебя ни слова. Вон ступени. Если ты поднимешься по ним, дверь будет открыта, а Бран обеспечит, чтобы ты покинул территорию. Приглашения вернуться не будет.

Она стала скидывать с себя одежду, слыша, как Джейкоб ушел в ванную и закрыл за собой дверь. Возможно, чтобы, посмотрев в огромное зеркало, спросить себя, не сошел ли он с ума.

У тебя, по крайней мере, есть физическое отражение, подумала она. Мысленное может быть значительно страшнее.

* * *

Он сходил с ума. Джейкоб скинул одежду, сложил вещи на комод и посмотрелся в зеркало. Что-то выпало из этого сценария, словно не хватало больших кусков головоломки, словно ему дали лишь часть пьесы, почитать перед репетицией. Доступ в это помещение, к примеру. Ни один вампир, о котором он слышал, не имел телекинетических способностей, не говоря уж о превращении пола и ковра в лестничный пролет. Это не была иллюзия. Он ходил по этому участку пола и не чувствовал, не видел ничего, что указывало бы на существование огромного помещения под ним.