— Донна хочет, чтобы я пошел с ней на какую-то там свадьбу, — сказал отец, — и я подумал: может, ты присмотришь за Мэттом? Ну, подумал, немного денег тебе не помешает, верно? За один вечерок с ребенком?

— Что за Донна?

— Да ты ж ее знаешь. Донна. Моя невеста. Да вы ж ее видели, когда были тут с ребятами.

Почти год тому назад.

— Твоя соседка? — спросила Элеанора.

— Ну да. Донна. Ты же не против провести у нас вечерок? Приглядеть за Мэттом, есть пиццу, болтать по телефону, заработать десять баксов… Самые легкие десять баксов в твоей жизни.

Первые десять баксов в ее жизни, между прочим…

— Ладно, — сказала Элеанора. — Заедешь за нами? Ты знаешь, где мы теперь живем?

— Я заеду за тобой в школу. Остальных брать не будем. Пасти целый выводок детей — это слишком. Когда ты освобождаешься?

— В три.

— Отлично. Значит, в пятницу в три.

— Ладно.

— Ну и славно. Люблю тебя, детка. Учись хорошо.

Миссис Данн ждала в дверях. С распростертыми объятиями.

Отлично, подумала Элеанора, выходя в холл. Всё просто отлично. Все просто отличные. Она поцеловала тыльную сторону ладони — просто, чтобы понять, как губы ощущают это прикосновение…

Парк

— Я не иду на бал, — сказал Парк.

— Ну да, ну да. Там же будут танцы, — отозвался Кэл. — Тем более ты уже все равно не успеешь взять напрокат смокинг.

Урок английского еще не начался — они пришли раньше. Кэл сидел на два ряда дальше Парка, так что Парк постоянно видел его, когда оглядывался на дверь… Оглядывался, чтобы посмотреть, не идет ли Элеанора…

— А ты берешь напрокат смокинг?

— Ну да.

— Никто не надевает смокинг на школьный бал.

— Во-во. Так кто будет там выглядеть самым шикарным парнем? Да и что ты вообще в этом понимаешь? Ты ведь не идешь. Небось, сбежишь на футбол? Танцульки — фигня, а футбол — совсем другое дело. Типа того?

— Я не люблю футбол, — сказал Парк, снова оглядываясь на дверь.

— Слушай, а можешь ты на пять минут перестать быть худшим на свете другом?

Парк глянул на часы.

— Да.

— Тогда очень тебя прошу: окажи мне услугу. Мы пойдем на бал отличной компанией. И если ты присоединишься, то и Ким тоже. Она на тебя серьезно запала.

— Ты сам-то понимаешь, что это проблема?

— А вот ни фига! Я устроил для нее ловушку и нашел самую лучшую наживку.

— Не говори так о ней!

— Почему? Ее же тут нет.

Парк оглянулся через плечо.

— А может, тебе ухлестнуть за девчонкой, которой ты нравишься?

— А такой нету, — сказал Кэл. — Потому я выбираю девчонку, которая нравится мне. Ну давай! Ну прошу, пожалуйста. Устроим эту игру в пятницу? Ради меня…

— Ну не знаю… — протянул Парк.

— Ого! Ну и видок у нее! Словно кого-то только что пристукнула из чистого садизма.

Парк резко обернулся.

Элеанора.

И она улыбалась ему.

Улыбка — вроде тех, что печатают на рекламах зубной пасты, когда видны почти все зубы.

Если бы она всегда так улыбалась… — подумал Парк. Ее лицо, обычно странное, от этой улыбки делалось красивым. Ах, если бы она всегда так улыбалась…

Мистер Стезман вошел в класс — и попятился, сделав вид, что пытается опереться на классную доску, чтобы не упасть.

— Боже милостивый, Элеанора! Прекрати, не то я ослепну. Теперь понятно, почему ты вечно прячешь улыбку. Она слишком прекрасна для простых смертных.

Она застенчиво опустила взгляд. Улыбка померкла, превратившись в ухмылку.

— Тсс, — сказал Кэл. Ким усаживалась за свою парту. Кэл скрестил пальцы, словно молясь. Парк вздохнул и кивнул ему.

Элеанора

Разговор с отцом должен был расстроить ее. Эти беседы всегда причиняли боль — как удар хлыста.

На этот раз ничего подобного не случилось. Она не ощущала боли, пока слова Парка звучали в ее голове.

Он скучает по ней.

Чего же ему не хватает? Ее пухлой фигуры? Ее странностей? Суть в том, что она не могла общаться с ним как с любым другим человеком. Что бы там ни привлекало его, какое бы извращение его сознания ни вызывало симпатию к ней — это его проблема. Но, бесспорно, она ему нравилась…

По крайней мере, сейчас.

Сегодня.

Она ему нравилась. Он скучал по ней.

Элеанора все еще пребывала в растерянности, когда начался урок физкультуры. Слишком растеряна — она позабыла, что не стоит выделываться… На физкультуре играли в баскетбол, и Элеанора поймала мяч. Отобрала его у подруги Тины — гибкой прыгучей девушки по имени Аннетта.

— Выпендриваешься, да? — сказала Аннетта, выпуская мяч. — Ладно, давай. Валяй.

Элеанора отступила на пару шагов, за границу поля, дожидаясь, пока миссис Бёрт дунет в свисток.

Аннетта докапывалась до нее всю игру, но Элеанора закрылась и не позволила Аннетте уязвить ее.

Это чувство, которое она испытывала, сидя в автобусе рядом с Парком… Чувство «я в домике». Ощущение безопасности… Оно пришло к ней. Окружило как силовое поле. Словно она была Девочкой-Невидимкой.

А Парк, соответственно, становился Мистером Фантастиком.[40]

Элеанора

Мама категорически воспротивилась идее сидеть с ребенком.

— У него четверо детей, — сказала она. Мама раскатывала тесто для тортильи. — Он вообще об этом помнит?

Элеанора сдуру рассказала маме о звонке отца в присутствии младших. И те бурно обрадовались. Прошлось объяснить, что они не приглашены. Речь всего лишь о том, чтобы присмотреть за ребенком. И в любом случае — отца не будет дома.

Маус разревелся. Мэйси разозлилась. А Бен спросил Элеанору: может быть, она перезвонит отцу и спросит, нельзя ли и ему приехать?

— Скажи отцу, что я постоянно сижу с детьми…

— Ваш папаша — это просто нечто, — сказала мать. — Раз за разом он разбивает вам сердца и ожидает, что я соберу осколки.

Собрать и вымести прочь — так это было в мире ее матери. Элеанора не стала спорить.

— Пожалуйста, позволь мне поехать, — сказала она.

— А зачем? С чего ты так о нем печешься? Ему-то до тебя дела нет.