Ребекка борется с паникой при виде его окровавленного лица. Ободранные и разбитые костяшки пальцев. Заплывший глаз. Почти бессознательное состояние. Должно быть, у него сотрясение мозга. Она упрямо отказывается признать, что по-прежнему любит его, хотя и ненавидит за все, что он с ней сделал. Она борется с собой. Какая-то ее часть хочет сказать: «Вот когда я тебе понадобилась? Отвали от меня!» Но другая часть не может этого сделать.

* * *

Стайка черных дроздов взмыла в небо, вытряхнув Ребекку из пелены воспоминаний. Она тихо выругалась, потому что остаточный эффект адреналинового шока заставлял ее дрожать. Стирая пролитый кофе с сиденья и со своих брюк, она снова выругалась. Тот небольшой контроль над эмоциями, которым она запаслась перед выездом на место пожара, исчез без следа.

Это место, холод и воспоминания – все уводило ее в темный лес прошлого и ледяной хваткой сжимало горло. На какой-то момент она испугалась, что окружающая глухомань обладает собственным разумом и послала оленя, чтобы остановить ее и напомнить о былом. Если это место вонзит в нее свои когти, то уже не отпустит. Ребекка посмотрела на дорогу за собой. Автомобиль как будто пропал.

Работая коробкой передач, она развернула «сильверадо» и заняла нужное положение на дороге. Она углублялась в лес и в пейзажи своей юности; руки в перчатках крепко сжимали рулевое колесо. Черные дрозды в небе роились и разлетались в стороны, образуя зловещие узоры.

Через двадцать минут она выехала из леса и приблизилась к дорожной развилке. Ребекка выбрала северную дорогу, преодолела подъем и внезапно оказалась на месте.

Ребекка остановила автомобиль.

Посреди девственно-белого ландшафта, где когда-то стоял ее семейный дом, как будто взорвалась черная бомба. Ребекка оцепенело смотрела туда, пытаясь осознать масштаб опустошения, пока дизельный двигатель глухо урчал, а выхлопные газы облачками кристаллизовались вокруг машины.

Среди почерневшего и обугленного мусора на месте дома остались только каменный очаг и камин. Каминная труба поднималась над пепелищем прямо в небо, словно каменный палец, указующий вверх.

Высоко над камином парила хищная птица, широко раскинувшая мощные крылья. Но на земле ничего не шевелилось, кроме желтой полицейской ленты, трепетавшей на ветру.

А дальше, за уничтоженным домом, перед рощей осин с опавшей листвой, стоял низкий сарай, где Ной Норд готовил и хранил брагу. Горькая ирония ситуации не ускользнула от Ребекки. Слабость ее отца, его тайная страсть пережила его.

Теперь сарай принадлежал ей.

К тому времени, когда Ребекка пристроила автомобиль за рядом деревьев, некогда отгораживавших их дом от проселочной дороги, солнце опустилось за горизонт, и багряные тени медленно и коварно наползали на землю. Ветер с воем срывался с вершины холма и слегка раскачивал «сильверадо», когда Ребекка закрыла нос и рот широким шарфом, оставив лишь щель для глаз. Теплые клапаны охотничьей шапки-ушанки защищали уши. Она натянула поверх брюк утепленные зимние штаны отца.

Снарядившись для морозной погоды, она вышла из автомобиля и отперла оружейный шкафчик, лежавший в багажнике. Она нашла патроны, зарядила ружье быстро немеющими пальцами и закинула его за спину. Она не могла объяснить причину, но после недавнего инцидента с оленем и зловещего подозрения о том, что ее преследуют, она чувствовала себя обнаженной без штатного оружия.

Снова натянув большие перчатки, Ребекка отошла от автомобиля и попробовала сориентироваться между скользким льдом и рытвинами, оставленными пожарной машиной. Она почти сразу же поскользнулась и чувствительно приложилась о лед. Выругавшись, Ребекка медленно встала и с большой осторожностью двинулась туда, где когда-то находилась дверь кухни.

Картина опустошения на фотографиях Бака развернулась в реальном времени. Он был прав. На слое льда намерз иней в несколько дюймов толщиной, образующий искристые узоры. Он скрывал все, что могло таиться подо льдом. Оторвавшийся кусок желтой полицейской ленты щелкал на ветру.

Ребекка застыла и прислушалась. Окрестная глушь полнилась свистящими и шипящими звуками ветра, пролетавшего над снегом и льдом и через голые, замерзшие ветви осин, тополей и ольхи. Шелестела бумажно-тонкая кора. Все звуки на морозе казались немного иными, более резкими. Ребекка посмотрела на гребень холма за пепелищем. Там росла еще одна осиновая роща. Внезапное ощущение, что за ней наблюдают оттуда, вызвало покалывание в затылке. Ребекка снова подумала об автомобиле, ехавшем за ней по грунтовой дороге. Страх понемногу просачивался в сознание.

Она отмахнулась от этого ощущения. Оно означало лишь смерть и разрушение, погребенные во льду.

Но Ребекка не могла примириться с мыслью о самоубийстве отца, поэтому ей приходилось рассматривать гораздо более зловещие варианты.

Убийство.

Поджог.

Если здесь произошло убийство, его можно было связать с каким-то обстоятельством старого преступления, о котором стало известно ее отцу. Кто-то был готов убивать ради сокрытия улик.

Это означало, что хищник мог по-прежнему находиться поблизости. Тот, кто мог снова пойти на убийство.

Или нет.

Возможно, все было именно так, как выглядело на первый взгляд, и она заразилась отцовской паранойей, словно микробами, оставшимися на его одежде и в его автомобиле.

Ребекка повернулась спиной к пепелищу и посмотрела на сарай. Пока она стояла, тени удлинились, а небо потемнело. У нее оставалось мало времени. Но изменение угла падения света привело к тому, что в ледяной впадине возле двери сарая что-то заблестело.

Она пошла туда, хрустя свежевыпавшим снегом под сапогами. Это был новый висячий замок золотисто-бронзового цвета. Открытый.

Ребекка опустилась на корточки и осмотрела его. На металле виднелись свежие царапины от какого-то острого инструмента. Она посмотрела на дверь и увидела металлическую пластинку с проушиной, где должен был висеть замок. Сняв перчатку, Ребекка достала из кармана мобильный телефон и сфотографировала замок там, где он лежал.

Еще какое-то время она сидела на корточках и размышляла. Ветер становился все холоднее, солнечный свет почти исчез. Кто-то взломал сарай, где ее отец хранил брагу? Когда? До или после пожара? Бак сказал, что полицейские забрали алкоголь и медный самогонный аппарат, но, возможно, какой-то искатель удачи, прознавший о смерти ее отца, решил поживиться спиртным.

Она подняла замок и внимательнее изучила его. В скважине определенно кто-то ковырялся. Она положила замок в карман отцовской куртки.

Дверь со скрипом отворилась, и Ребекка вошла в сарай. Внутри стоял полумрак. Она включила фонарик на своем смартфоне, но использование аппарата подобным образом имело свою цену: при низкой температуре батарейка могла разрядиться в любой момент. Ребекке уже не раз приходилось оказываться в такой ситуации.