Когда в церкви отзвучали молитвы и песнопения, похоронная процессия, в которую влились теперь леди со служанками, послушники и остальные монахи, потянулась за гробом через западную дверь церкви Святого Спасителя. Перейдя внешний двор под несмолкающее скорбное пение, они повернули направо, к кладбищу для мирян. Монахов хоронили на особом участке к югу от церкви. Роже, де Невилль и двое монахов, несшие гроб, опустили его в выкопанную накануне яму, и настоятель прочел над могилой последнюю молитву.

Учитывая молодость покойной, это была трогательная церемония, и даже закаленный коронер, свыкшийся с внезапными и насильственными смертями, растрогался. Он стоял совсем рядом с Маргарет Куртене — все теснились вокруг могилы, глядя, как могильщики засыпают ее землей.

— Даром потрачена молодая жизнь, — шепнул Джон подруге Кристины. — Умерла девственницей, не дожив и до шестнадцати лет!

Маргарет взглянула на него полными слез глазами.

— Это так грустно, сэр Джон. Даже если она и не была девственницей — в Уирксворте был один пригожий оруженосец, который хоть от этого ее избавил.

Молодая женщина проговорила это с такой теплотой, что Джон улыбнулся, ничуть не задетый ее нескромностью, но за спиной у него вдруг кто-то взвыл! Обернувшись, он столкнулся нос к носу с братом Фердинандом, явно подслушавшим разговор.

Джон не успел даже возмутиться, потому что монах зашипел почти по-змеиному:

— Не девственница? Нет, не может быть! Признайся, что это ложь, женщина!

Он потянулся к Маргарет растопыренными пальцами, но Джон отбросил его руку. Теперь уже все, кто стоял поблизости, уставились на обезумевшего клюнийца.

— Что с тобой такое, брат? — резко спросил Джон, схватив монаха за грудки. — С какой стати целомудренного монаха волнуют такие вещи? Или ты нарушил обет?

Стоявшие вокруг могилы подошли к ним во главе с озабоченным сверх всякой меры настоятелем, но брат Фердинанд, рывком вывернувшись из рук де Вулфа, попятился от него.

— Все было зря! О, Господи, как страшно я согрешил! — взвыл он, словно подбитая собака. С невыразимым ужасом уставившись на коронера, он вдруг зашептал так тихо, что Джон едва разбирал слова.

— Я принес Тебе жертву, о Господи! Но все тщетно, Ты отверг меня!

Развернувшись, он подхватил полы длинного облачения и бросился бежать через двор к наружным воротам. Множество глаз провожало его, дивясь на второго безумца в той же обители. Джон поймал взгляд Гвина, но рослый корнуолец только передернул плечами.

— В этом проклятущем монастыре все сумасшедшие!

Пока настоятель взволнованно совещался с келарем, исполнявшим также обязанности его помощника, Томас шепнул своему начальнику:

— Кронер, по-моему, нужно его догнать. Я чувствую, что с братом Фердинандом что-то недоброе.

Джон относился с неизменным уважением к предчувствиям своего помощника. Он кивком подозвал Гвина, и все трое устремились к главному зданию, со всей поспешностью, какую позволяла больная нога коронера. Томас опередил их и успел заметить мелькнувшего за внутренними воротами беглеца. Пройдя в ворота, он увидел, что дверь в подземный склеп еще раскачивается, и бросился было к ней, однако замешкался, не решаясь вступить в непроглядную тьму на лестнице. Тут подоспел Гвин, а почти сразу за ним и прихрамывающий де Вулф. Томас зажег несколько свечей. Спускаясь, они услышали голоса остальных участников похоронной процессии, но не оставили погони.

Гвин шел первым и, оказавшись внизу, расслышал тонкое поскуливание, жутко отдававшееся под сводами дальнего склепа. Обезумевший клюниец то подвывал и всхлипывал, то принимался неразборчиво причитать, обращаясь к самому себе или к некоему невидимому существу — предположительно к Всемогущему Господу.

— У него там совсем темно, — прогудел корнуолец. — Верно, этот сумасшедший пробирался вниз на ощупь.

— Также, как я прошлой ночью, — мрачно ответил Джон. — И, думается мне, именно из-за того, что этот парень вздумал меня убить!

В последнем арочном проеме их свечи осветили Фердинанда, простершегося ниц в склизкой грязи, раскинувшего руки подобно распятому, словно в отчаянной молитве перед алтарем. Он скулил, как раненый зверь, и Томас, сочувствующий всем и каждому, поспешно опустился рядом с ним на колени, чтобы утешить.

Ощутив рядом присутствие клирика, монах пронзительно вскрикнул и вскочил на ноги, прижался к дальней стене, заскреб пальцами сырые камни.

— Не подходи! Вы все — не подходите ко мне! — взвизгнул он. Лицо его свела судорога. — Я сделал все что мог, но теперь мне вечно гореть в аду!

Де Вулф выхватил у Гвина свечу и шагнул вперед, угрожающе надвинулся на Фердинанда. Тот совсем вжался в стену.

— Это ты пытался убить меня прошлой ночью? — рявкнул коронер.

Монах съежился.

— Ты хотел разрушить действие экзорцизма. Иначе что тебе понадобилось ночью рядом с покойницей? Я пошел за тобой и помешал… и все зря!

Под аркой уже появился настоятель, за ним толпились другие. Они задержались наверху, отыскивая свечи.

— Во имя Господа, что здесь происходит, сэр Джон? — недовольно спросил Роберт и гневно взглянул на монаха, все еще скребущего ногтями по камням. — Объяснись, брат Фердинанд!

Но монах ничего не видел, кроме нависшего над ним гневного призрака, каким представлялся ему коронер.

Будто не замечая настоятеля, де Вулф схватил окаменевшего в ужасе Фердинанда и встряхнул, как испуганного кролика.

— Какой еще экзорцизм? Что ты натворил? Это ты, будь ты проклят, убил несчастную девочку? — рычал он.

— То была святая жертва! — взвизгнул Фердинанд. — Это место проклято. Я много лет чувствовал! Здесь обитает зло, и есть лишь один способ изгнать его — освободить душу чистой девы в этом ужасном месте! — Дико вращая глазами, он раскинул руки, словно желая обнять мрачный склеп.

— Как ты ее сюда выманил, мерзкий плут? — взревел де Вулф, снова встряхнув монаха.

— Я пришел к ней в комнату, сказал, что она избрана для совершения чуда… Я сказал правду! Лишь ее чистая душа могла изгнать отсюда зло. Она поверила мне и пошла со мной подобрей воле.

— А в награду ты лишил бедняжку жизни, ублюдок! — рявкнул коронер.

— Ее дух одолел бы лишенные благодати миазмы, витающие здесь, но все это напрасно, раз она была нечиста!

Он снова завыл, и Джон с отвращением выпустил его.

— Ты сам сумасшедший, и к тому же лишенный благодати злодей, — процедил он. — Принадлежность к религиозному ордену, конечно, спасет тебя от виселицы, которой ты более чем заслуживаешь, но надеюсь, что душа твоя сгорит в аду!

Роберт Нортхем и келарь выступили вперед, чтобы схватить безумного монаха, но Фердинанд, оскорбленный презрением коронера, попятился от них и, схватив с земли большой камень, обрушившийся на гроб Кристины, с воплем вскинул его над головой, нацелившись в настоятеля.