После службы он вернулся наверх, чтобы поспать до следующей службы в час рассвета. Гвин пыхтел рядом с ним, как выброшенный на берег кит, сопел и присвистывал. В эту ночь здесь не было паломников, которые закрыли бы ставни в дальнем конце опочивальни, постукивавшие на ледяном ветру. Церковнослужитель сам пошел запереть их и на обратном пути невзначай заглянул в открытую комнатку, где спал его начальник. Свеча осветила скомканную, но пустую постель. Коронер пропал без следа.

Озадаченный Томас вернулся на свое место, но не заснул, поджидая возвращения де Вулфа. Четверть часа спустя все было так же тихо, и тогда он дотянулся и хлопнул Гвина по основательной выпуклости пониже спины. Чтобы его разбудить, понадобилось несколько тумаков, а продрав глаза и выслушав встревоженного клирика, констебль сердито заворчал.

— Он, небось, помочиться пошел или посидеть в нужнике. Угомонись, дай поспать!

Однако, когда прошло еще полчаса, Томас не вытерпел и снова стал тормошить корнуольца. Гвин, ворча, выбрался из постели, где спал одетым, и они, сонно поспорив немного, решили вернуться в теплую комнату, проверить, не там ли де Вулф. В комнате оказалось пусто, и теперь уже оба забеспокоились.

— Посмотрим на галерее и в доме келаря, — торопил Томас, первым направляясь в темноту, подсвеченную только лунным светом да тусклыми огнями факелов, закрепленных в кольцах на стене.

В галерее никого не было, и пройдя по всей длине коридора до выхода во двор, они тоже не встретили ни души. В домике у внутренних ворот дремал под свечным огарком привратник. Это был не тот монах, что сторожил ворота днем, а один из послушников, и он твердил, что ни коронер, ни кто другой за последние два часа в ворота не проходил.

Гвин с клириком нерешительно топтались у сторожки, не зная, куда теперь податься.

— Может, он у настоятеля? — предположил Томас.

Гвин фыркнул. Какие визиты в такую рань? В надежде, что коронер вернулся в постель, они двинулись обратно по коридору в сторону опочивальни.

— Это что за чертовщина? — Гвин остановился у дверцы, ведущей в погреба.

Томас прислушался, склонив голову набок, и расслышал приглушенные удары. На ум ему сразу пришел замерзший труп в подземелье, и клирик, побледнев, заторопился дальше, в безопасную постель, но Гвин оказался покрепче духом.

— Давай-ка откроем эту проклятущую дверь, — пробурчал он и отодвинул строптиво взвизгнувший ржавый засов.

В нише стук слышался громче, и стало ясно, что он доносится из-за тяжелой дубовой двери погреба.

— Посвети мне, Томас. Никакие это не призраки, — прикрикнул Гвин.

Клирик откопал в нише оплывшие свечи и засветил их от тусклого сального светильника. При их свете констебль отодвинул тяжелый засов внутренней двери, она тут же распахнулась, и тяжеловесное тело вывалилась прямо на него. Это был де Вулф, растрепанный, перемазанный кровью, капавшей из носа и из ссадин на лице. Он прислонился к стене и медленно сполз на пол, дрожа и богохульствуя без остановки.

— Я уж думал, придется здесь дожидаться, пока они утром явятся за покойницей, — простонал он. — К тому времени им пришлось бы хоронить двоих.

Помощники подняли его на ноги и принялись осматривать раны, одновременно слушая его рассказ.

К счастью, повреждения ограничивались несколькими синяками, ссадинами и порезами, да еще надо лбом под волосами обнаружилась шишка величиной с голубиное яйцо.

— Какой-то ублюдок скинул меня с лестницы и запер дверь! — прорычал коронер, когда запас ругательств иссяк. — Я, верно, лишился чувств, потому что, когда очнулся, лежал внизу на полу. Иисусе, потише с синяками! — Он поморщился, схватившись за ногу над коленом.

— Кто это сделал, кронер? — сердито спрашивал Гвин. — Я сию минуту пойду и вышибу из него дух!

Джон со стоном поднял ладонь.

— Остынь, Гвин. Я понятия не имею, кто это был: он подкрался сзади — а может, и она! Лучше помоги мне добраться до постели. К рассвету приду в себя.

Они провели его по коридору и помогли взобраться по лестнице. Томас решился спросить, что понадобилось его начальнику в склепе среди ночи. Он боялся услышать в ответ, что некая сверхъестественная сила заставила де Вулфа вернуться к гниющему трупу. Но тот показал на большую круглую заколку из серебра, придерживавшую плащ у него на плече.

— Когда ложился, заметил, что она пропала. Потерять ее я мог только в этом распроклятом погребе.

— А до утра нельзя было подождать? — недовольно спросил Гвин уже у входа в опочивальню.

— Она дорого стоит — и к тому же мне ее подарила когда-то одна леди, — проворчал Джон. — Бог знает, кто мог утром прийти за телом. Я не хотел ждать. Свеча у меня погасла, так что пришлось исползать пол на четвереньках, чтобы ее нашарить.

Томас содрогнулся, представив себя в темноте наедине с протекающим гробом, и решил, что никто не сравнится с коронером в крепости нервов. Когда де Вулф, постанывая, растянулся на тюфяке, Томас через весь монастырь добрался до госпиталя и поднял старого лекаря. Тот, собрав свои бинты и мази, заковылял к опочивальне, чтобы промыть раны коронера. Ему было сказано, что де Вулф упал с лестницы, но с какой именно, не уточнялось.

— Не разбудить ли и настоятеля? — предложил Гвин, который все еще переживал дерзкое нападение на своего начальника, но Джон остановил его.

— Нет смысла вытаскивать его из постели. Мне сейчас нужно только отдохнуть. Повидаюсь с ним утром.

— Если не сам он тот мерзавец, что столкнул вас с лестницы, — пробормотал себе под нос Гвин.

В день похорон взошедшее солнце осветило бледное ясное небо, а снег, выпавший накануне, застыл на земле твердой, как железо, коркой. Вся вода, даже в кувшинах в гостевой спальне, промерзла насквозь. Когда де Вулф поднялся, все тело у него ломило и ныло, но в целом падение не особенно повредило ему, и он вместе с Гвином и Томасом спустился в трапезную, где каша и теплый хлеб в сочетании с элем, согретым на кухне, помогли им немного оттаять.

— Что будем делать, коронер? — первым делом вопросил Гвин. — Я считаю, это тебя хотел убрать с дороги этот мерзавец Бомон.

Томас усердно закивал.

— Может, он присвоил часть доходов и боялся, что ты узнаешь. Может, он затем и убил свою воспитанницу, чтобы все не открылось, когда пришлось бы возвращать поместья?

Джон не сразу ответил, сражаясь с куском вареной солонины и яичницей из трех яиц. Падение не лишило его аппетита.

— Что-то вас занесло. У нас ни малейших доказательств, дающих основание кого-либо обвинить. Я сейчас пойду к настоятелю, а тебе, Гвин, хорошо бы спуститься, посмотреть, что там с трупом.

Томас с радостью отметил, что к нему это распоряжение не относится, и заторопился к следующей службе в церкви, где можно было продолжать собирать слухи и расспрашивать монахов. Джон поймал настоятеля Роберта, возвращавшегося с молитвы. Рассказ о ночном происшествии поразил монаха.