— Да ладно тебе, решил погонять разок, а ну, не подводи! — обратился к автомобилю он.

Попов безрезультатно вжимал педаль в пол, но скорость не менялась. Его охватила паника, но голова всё же одержала победу над чувствами. На дороге ни души, только он один, а это уже везение.

Участковый попробовал создать сопротивление путём маневрирования из стороны в сторону, скорость медленно, но снижалась. Жаль, что дорогу с двух сторон окружали сплошные деревья, трава на поляне смогла бы помочь снизить скорость, но отбросив эти мысли в сторону, он сосредоточился на текущем моменте.

Когда скорость автомобиля уменьшилась до более безопасной, Попов осторожно прибегнул к торможению передачами. Он прекрасно понимал, что в этом деле главное не поддаваться панике и не торопиться. Всему своё время, спешить некуда, других машин здесь нет. Случись такое на оживлённой дороге, выкрутиться из ситуации оказалось бы в разы сложнее. А будь снег или гололёд, нет, о таком даже думать страшно. Максим Юрьевич поглядывал на ручник, но не решался нажать. Рано, всё ещё рано. Сначала пробуем снизить скорость естественным путём.

Вместе со скоростью снижалась и тревожность водителя. Как только он заприметил поляну с сухой травой слева, как тут же, буквально моментально, свернул на неё и успев немного проехать вперёд, вовремя воспользовался ручником.

Выйдя из машины, мужчина взглянул на сухую и некогда высокую траву, сыгравшую ему на руку, и с облегчением выдохнул.

А на следующий день, выпал снег, да такой, что сугробы в несколько сантиметров лежали. Попов ещё раз порадовался тому, что это не случилось вчера. Однако, когда он отбуксировал сломанный автомобиль к знакомому технику, то его ждала совсем не радужная новость.

— Максим, — подозвал он его к себе, вылезая из под машины, после осмотра, — тут такое дело. У тебя тут на шлангах тормозной системы надрезы. Причём явно не вчера сделанные. Первый раз такое вижу, но это точно не механические повреждения, поверь, уж на такие я насмотрелся.

— Как надрезаны? — воскликнул Попов, буквально подбегая к автомобилю.

— Да вот так. Да ещё сделано по-хитрому. Так, чтобы не сразу порвалось, а со временем. Боюсь, враги у тебя завелись. Хотя с твоей-то профессией не удивительно, — философски подытожил механик.

* * *

Помимо встречи с председателем совета министров, меня ждала ещё одна встреча в Москве. На этот раз с Васнецовым Григорием Николаевичем. Мы не виделись с ним, наверное, с весны. И толком не общались всё это время.

Оно и не удивительно, этим летом у всех, кто хоть как-то связан с сельским хозяйством, было дел по горло. Но я знал, что исследования борщевика хоть и медленно, но продвигаются.

Правда, как оказалось, засуха и тут сыграла свою роль.

— Я тебе сразу сказал, что быстрых результатов можешь не ждать, — поспешил «обрадовать» меня Васнецов после того, как мы расположились за столиком в одной уютном ресторанчике, куда он меня привёл.

Когда я прибыл к Григорию Николаевичу на работу, у него как раз был обед, так что мы решили обсудить дела за едой.

— Я и не жду, но уже ведь год прошёл, — заметил я, выудив особенно аппетитную фрикадельку из супа.

Он фыркнул:

— Год? Для таких дел это вообще не срок. А тут ещё и лето такое выдалось, сам знаешь. И это сразу же сыграло на руку всем любителям борщевика. Основным аргументом, чтобы задушить мои исследования и предложения сразу же стало то, что в чрезвычайной ситуации нет возможности внедрять какие-то сомнительные способы, отказываясь от уже хорошо себя зарекомендовавшего.

— Хорошо ли?

— По бумагам всё хорошо, а остальное в расчёт не берётся.

Да уж, что-то ни одной хорошей новости эта поездка в столицу мне не принесла. Я расстроенно покачал головой и вернулся к еде.

Васнецов тоже с аппетитом принялся за свои блюда, а именно за борщ с пампушками и винегрет. Так что какое-то время мы просто обедали в тишине.

А потом, убедившись, что столики рядом с нами пустые, он тихо сказал.

— Да и знаешь, Филатов, сейчас твоё участие в этом деле не добавляет ему очков.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, уже догадываясь, что речь пойдёт примерно о том же, о чём мы говорили сегодня с Косыгиным.

— Тебя уже пригласили на мероприятие перед новым годом?

— На какое? Хотя пока всё равно ни на одно не звали, — пожал плечами я.

— Ну, может и не пригласят… — задумчиво ответил он, а потом пояснил, — там будут награды вручать. Так вот, из того, что я слышал, к награде представят Дьякова Анатолия Витальевича, слышал о нём?

Я кивнул, ведь уже вспоминал о нём весной. Это ещё один человек, кроме меня, кто пытался предупредить всех о надвигающейся засухе. Агроном и метеоролог со своим особым способом предсказания погоды. Из-за этого его прогнозы часто подвергаются сомнениям, но порой они оказывались удивительно точны. Например, в шестьдесят шестом году он умудрился предсказать ураган, чем спас Кубу от потери большого количества кораблей.

Васнецов продолжал:

— Так вот. Его хотят отметить в том числе за предсказание засухи. И, насколько мне известно, одновременно с этим обсуждалось и твоё возможное награждение, но почему-то дальше обсуждения это не зашло.

— А что вы об этом думаете? — спросил я, надеясь узнать известны ли ему ещё какие-либо подробности.

— Думаю, что тебе надо быть очень осторожным, — ответил он, — твоя карьера быстро пошла в гору, и не удивительно, что нашлись те, кто захотел её затормозить.

Ну вот. Ещё одно предостережение от уважаемого мной человека. Похоже, скоро уже вся страна будет знать, что кто-то у власти меня сильно невзлюбил.

Но больше всего злило, что у этой «нелюбви» есть и последствия в виде вполне определённых неудобств, если не сказать грубее.

Я поблагодарил Григория Николаевича, после чего мы переключились на более приятные темы. В основном просто обменялись другими новостями, почти или совсем не связанными с работой, после чего попрощались.

Время обеда у Васнецова заканчивалось, да и мне пора было на вокзал, если я хотел успеть на вечерний поезд в Калугу.

Ну а через пару дней мне действительно позвонили и пригласили на очередное официальное мероприятие, очевидно то самое, о котором говорил Григорий Николаевич.

К сожалению, проигнорировать его не казалось мне хорошей идей. Особенно на фоне того, что вокруг меня сгущаются тучи. Не стоит помогать недругам делать меня парией, ещё и самостоятельно избегая разного рода официальные сборища.

Хотя желания ехать в столицу ещё и под новый год у меня не было абсолютно. Но тут ситуацию поправила моя семья. Когда я рассказал им про приглашение, то и Маша, и Витя сразу предложили составить мне компанию и совместить необходимое с приятным, а именно взять пару выходных дней, чтобы вдоволь погулять по украшенной к праздникам Москве.

С таким раскладом поездка стала выглядеть гораздо привлекательней. Жаль только, что Вика слишком маленькая, придётся оставить её с бабушкой.

Но гораздо больше сейчас мои мысли занимало положение, в которое я попал.

Конечно, совет Косыгина больше работать и помалкивать, возможно, действительно был полезным, всё-таки он гораздо опытней меня в таких вопросах. Но полное бездействие мне претило. Хотелось сделать хоть что-то, что подтолкнёт ситуацию в мою пользу. Тем более, что, если раньше я сталкивался скорее с местечковой несправедливостью в свой адрес, то теперь на кону стояла вся моя деятельность и карьера. Вот только что я мог сделать, чтобы не нарваться на ещё большее количество проблем и не насобирать новых врагов?

Ответ нашёлся в диалоге с Мясовым, когда я рассказал ему об итогах своей московской поездки.

— Не можешь избавиться от врагов, заводи союзников, тем более, что у тебя это неплохо получается, — философски предложил он.

Я же удивился тому, что такое простое решение не пришло мне в голову. Наверное, всё потому, что все мои нынешние хорошие связи появились как бы сами собой. Я никогда не искал их специально, просто работал и предлагал другим людям совместные проекты.

Но ведь можно снова подумать в эту сторону. Вот, например, в Туле, полтора часы езды от Калуги, есть высшее артиллерийское училище. Кажется, сейчас его полное название ссылается на орден Ленина, но как не назови, а хорошие отношения с военными всегда полезны, даже если ты не собираешься затевать переворот. Просто потому что, так уж сложилось, что в СССР они всегда занимали высокие должности и обладали