Просто удивительно, как же ему не везло.

Это была Оззи.

Ночной воздух казался далеко не таким холодным, как грозный взгляд ведьмы, которая в Хеллоуин чуть не убила Уилла. Её бледное лицо было бы прекрасным, не будь оно таким злым. Выглядела Оззи максимум лет на двадцать – даже не верилось, что она гораздо старше. Оззи стояла перед Уиллом в своём обычном длинном плаще, скрывающем всё тело. Когда она поднесла татуированную руку к бедру, блеснуло лезвие кинжала.

Уилл пытался успокоить бешено колотящееся сердце и заглушить внутренний голос, который кричал: «Беги!» Ничего не оставалось, кроме как послушать Дину Айрис и притвориться, что он видит Оззи впервые в жизни. Уилл сделал глубокий вдох и наигранно улыбнулся.

– Ох, извините, – сказал он. – Я вас не заметил. Очень странно столкнуться с кем-то на кладбище, правда?

Ведьма нарисовала пальцем кружок в воздухе и потребовала:

– Удварп ировог. – Фиолетовый кружок засветился и подплыл к Уиллу. – Да, очень странно, – насмешливо произнесла ведьма, не сводя с него глаз. – Странно, что мальчик твоих лет бродит по кладбищу в этот час, когда все люди спят. Особенно учитывая нашу прошлую встречу. Я тебя зачаровала, и ты должен говорить только правду. Ответь, что ты здесь делаешь?

Уилл занервничал: если он откроет Оззи правду, она…

Подавив ужас, он вновь заставил себя улыбнуться:

– А что мне скрывать? Конечно, я скажу правду. Говорите, мы уже встречались? Когда? Вы уверены? Я бы вас точно запомнил. Вы очень высокая. И фиолетовые волосы – это, знаете, тоже в глаза бросается… – Правда рвалась наружу, вертелась на кончике языка, но Уилл старательно её обходил. – Вы недавно приехали? Я тоже. Я тут живу всего месяц. Переехал из Бруклина. Бывали там?

– Очень давно, – ответила ведьма, глядя на него. – Что ты делаешь тут посреди ночи, мальчик?

– Ну… просто мне не спалось, вот я и вышел. Я живу рядом. Жуткое местечко, правда?

– Ты один?

– Один, конечно, – ответил Уилл, радуясь, что лиса исчезла. Однако его губы сами собой договорили: – У меня тут родня.

– Где? – спросила Оззи, доставая клинок из-за пояса.

Уилл испугался. Он понимал, что не должен называть ей имя своего предка. Оззи была очень стара… вдруг она знала Уильяма Джона Хантера? Вдруг они враждовали? Но заклятье велело говорить правду. Поэтому Уилл указал на ближайшее надгробие с надписью:

Любимому отцу

Покойся с миром

– Ты потерял отца? – спросила Оззи.

– Да.

И ведь он не солгал. Уилл действительно потерял отца. Папа не умер, но после развода окончательно исчез.

Оззи помолчала, глядя на могилу:

– Соболезную.

Уилл уставился на ведьму, которая рассеянно смотрела в никуда. Он всегда считал Оззи воплощённым злом – неужели она ему посочувствовала?!

– Ты по нему скучаешь? – спросила она.

– Каждый день. – Уилл не хотел больше ничего говорить, но признания текли сами собой. – В основном скучаю по всяким мелочам. Как он шутил, как выслушивал меня, как успокаивал…

Эти слова как будто обезоружили Оззи. Она убрала нож за пояс и пошла вперёд. Уилл, точно зачарованный, последовал за ней.

– Я тоже кое-кого потеряла, – сказала она. – Он был для меня дороже солнца, луны и звёзд.

– Отец? Брат? – спросил Уилл. – Сын?

– Возлюбленный, – ответила ведьма. – Один из самых могущественных людей на свете. Он стал бы богом, если бы… – Она замолчала.

– Он похоронен здесь?

– Можно и так сказать.

– Вы пришли сюда ночью, чтобы поговорить с ним? Я тоже пытаюсь поговорить с папой… – сказал Уилл, не в силах удержаться. Он вспомнил про сообщения, которые оставлял на автоответчике. – Да, папы нет… ну, физически. Я это понимаю. Но я по-прежнему разговариваю с ним, как будто он рядом. Я надеюсь, что он услышит и… вернётся. Но он не возвращается. Похоже, он меня забыл.

– Мёртвые не забывают, – покачала головой Оззи. – Те, кого мы любим, ждут, когда мы придём к ним… или вернём их в мир живых.

– Вернём? – переспросил Уилл.

Глаза Оззи в темноте засветились алым. Она остановилась на краю знакомого колодца за кладбищем и уставилась в темноту. Уилл услышал – даже почувствовал – доносящийся снизу стук сердца.

Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.

Ведьма подняла руку – и с пальцев с треском посыпались зелёные искры.

– Аволс иом ишипан, енмак ан ирог.

Луч света, яркий, как солнце, принялся выжигать на каменной стенке колодца цифры:

9–5–6–19–30 13–6–8–10–20 19–1–11–14–16–15 12–18–16–21–13–10 2–10–26–16–17

17–18–10–3–16–5–10 19–3–16–10–23 17–19–16–3 22–21–24–3–6–20–16–12

17–18–10–3–16–5–10 10–23 19–32–5–1 10 17–21–19–20–30 12–16–17–1–32–20

– Что это? – спросил Уилл.

– Послание, – ответила Оззи. – Но… да, я прихожу сюда, как и ты, чтобы поговорить с мёртвым. Сказать ему, что я скучаю. Что моя жизнь без него пуста… – Было темно, но Уиллу показалось, что на щеке ведьмы блеснула слеза. – Боль не слабеет, – прошептала она.

– Я понимаю, – негромко сказал Уилл. – Папа всегда был рядом, а потом просто… исчез. Я его не вижу, не слышу, больше не могу проводить с ним время. Я как корабль в море. Ветер стих – и я остановился. Мне… очень одиноко. Иногда я боюсь, что это навсегда.

– Да, ты действительно меня понимаешь, – кивнула Оззи и, сорвав с ближайшей могилы красную розу, занесла её над колодцем. Свежие алые лепестки начали вдруг вянуть, сохнуть и чернеть, как будто некая тёмная сила высасывала из них жизнь. Наконец Оззи бросила цветок в зияющую черноту, и роза, не пролетев и метра, превратилась в пыль. – Я скучаю по Саймону. Каждый день. Ненавижу это чувство, – с гневом сказала она. – Я ощущаю себя… жалкой и слабой… оттого что не могу пересилить боль.

– Да, это мне знакомо, – признался Уилл и закусил губу, чтобы не сболтнуть о ежедневных звонках папе. – Не требуйте от себя слишком многого. Горевать – это не слабость. С сердцем не спорят.

Оззи слегка улыбнулась:

– Разумный совет, мальчик.

Уилл на мгновение усомнился, действительно ли эта женщина повинна во всех ужасах, которые творятся в городке. Будто в ответ, Оззи молниеносно схватила его за горло – добродушие словно стёрли с её лица:

– Боль слишком сильна. Вот почему я должна её прекратить, даже если для этого придётся стереть этот городишко в пыль. Иногда нельзя спасти себя, не погубив остальных.

Уилл тщетно хватал ртом воздух.

– Возможно, ты считаешь меня жестокой, мальчик. Но если я тебя сейчас задушу, то уберегу от грядущих ужасов. Поверь, оставить тебя в живых не будет с моей стороны милосердием. Вернув Саймона, я обреку этот мир на небывалые муки. Ты уверен, что хочешь жить, дитя?

– Д-да… – прохрипел Уилл.

Глаза ведьмы впились в его лицо. Уилл пытался разжать пальцы Оззи, но ему, конечно, это было не под силу.

Он задыхался…

– Как хочешь, – сказала Оззи, и Уилл рухнул на землю, пытаясь вдохнуть.

Туман сгустился, поглощая ведьму. Бесплотный голос Оззи произнёс:

– Не трать время, оплакивая мёртвых, мальчик… ибо мёртвые скоро восстанут.

Глава 8

Цветы на могиле

С утра Уилл наглухо застегнул воротник рубашки, чтобы скрыть синяки на шее. Вдруг городское проклятие не помешало бы маме их увидеть? Сев за стол, он заметил, что мама необычно молчалива. В руке она держала ненадкушенный тост и смотрела в никуда.

– Мам, что с тобой?

– А, Уилл, – сказала она и обняла сына. – Всё хорошо. Просто вчера вечером я сильно испугалась. Когда после смены я вышла на парковку, там оказалась стая бродячих собак, и они на меня набросились. Я так испугалась, что выронила ключи. Хорошо, что я успела вбежать обратно в больницу.

Уилл ощутил ком в горле:

– Тебя покусали?!

– К счастью, нет. Мне очень повезло.

– Да уж, – кивнул Уилл, которому по-прежнему казалось, что в животе у него лежит гиря.

Если бы они с друзьями продолжали разгадку злых замыслов Оззи, мама избежала бы этой неприятной встречи.

– Полиция говорит, что дикие животные необычайно осмелели. Волки, койоты, бродячие собаки… – Мама покачала головой. – Очень много людей звонят в больницу по поводу укусов, но дело не доходит даже до визитов. А если пострадавшие всё-таки приезжают… знаешь, это очень странно: укусы уже зажившие, как будто это произошло несколько месяцев назад.

– Да, странно, – согласился Уилл.

Он подтянул повыше носок,