колонии на Марсе. Им бы лучше планировать дела здесь, придумывать, как они будут жить здесь. Ну, они считают, что тут бардак, и хотят отправиться туда, где чисто. Но там же чисто ничего нет! Они хотят преобразить Марс, чтобы он был как Земля, вместо того чтобы наилучшим способом использовать условия здесь! Что ж, людям это в тягость. В тягость? Что именно? Попробовать исправить свои ошибки. Но это ведь намного проще, чем создавать новую Землю. Отправиться на Марс и жить в пузыре? И никогда не ходить на рыбалку, никогда не ходить купаться или кататься на лодке и вообще не выходить из дома? Может, придумают, как создать большие водоемы. Но это займет тысячу лет, ведь сначала должна сформироваться атмосфера. Верно, в конце концов Марс разогреется, лед растает и образует озера и реки. Но это займет тысячу лет. И никогда не будет похоже на Землю.

* * *

Самые нежные листья, зеленые и робкие и в конце концов увядающие, – на них никто не обращает внимания, но они всё равно благополучно растут в тишине в лучах заходящего солнца. Мира задается вопросом, есть ли листья в человеческом сердце. Есть ли листья в сердце Энни?

Мира наблюдала, как Энни гуляла с другой женщиной, красивее и грациозней, чем была раньше Мира, и ей казалось, что этой женщине что-то нужно от Энни и что Энни точно ей это даст. Это что-то было теплее, чем то, чего хотела Мира. Она чувствовала, что эта женщина была Энни приятней и то, чего эта женщина хотела, тоже было ей приятней. Из-за этого она была уверена, что Энни ей это даст. Мира не получила того, чего хотела, а эта женщина получит. Их голоса были теплыми, нежными и близкими. Они спустились к воде в поисках уединения и, возможно, по причинам, которые Мира знать не могла. Или, возможно, Энни пришла, зная, что там была Мира, чтобы показать ей, что она может дать кому-то что-то, чего никогда не давала Мире, потому что Мира не знала, как это у нее получить, или потому что ей не хватало ума или нежности, чтобы это знать, или еще по какой-то причине.

Стало поздно, они ушли с берега, и Мире их больше не было видно.

* * *

Дедушка фигур квадрат, круг, треугольник и апельсин – вот чего нужно ждать. И других подобных вещей? Да, других подобных вещей. Целое грандиозное хранилище энергии. Нагрузка на все твои ресурсы. И тот факт, что людей, какими ты их знаешь, во второй версии мироздания не будет. Почему же? Потому что с каждым разом не всё дается в неизменном виде. Человечеству неизменно дается каждый раз то же самое, что дается всей жизни на земле, и это то прекрасное, что любят. Оно останется здесь и во второй версии мироздания и будет в тех существах, что эволюционируют во что-то похожее на людей, если хоть что-то в них эволюционирует. Эволюция может пойти разными путями. Думаю, ты грустишь потому, что наше искусство не оценят шерстистые мамонты. Это ничего; я думала об этом, и теперь мне ясно, что искусство создано для нашей ситуации. Всё, что ни придет на смену, будет иной ситуацией, и наше искусство не будет в ней нужно. Так тебе от этого не грустно? Нет, не грустно, ведь все вещи полезны в свое время, в том числе искусство. Может, в гнездах у птиц на стенах висят прекрасные картины. Никто никогда не залезал на дерево, чтобы проверить. Нет, суть в том, что птицам в следующей ситуации, возможно, и не понадобятся картины. Но это правда, тут не о чем грустить. Печалясь из-за того, что не будет людей, ты думаешь об искусстве, которое никто не увидит, а не о людях, которые, возможно, не заслуживают быть здесь, потому что они такие смертоносные. В тебе есть любовь, но эта твоя часть – не человеческая, она есть в растениях и животных, в облаках и морях, во всем. Что заслуживает любви, так это жизнь, а не люди. А жизнь здесь будет всегда? Да, существуют циклы, и если земля заболевает, она вновь поправится через миллион или два миллиарда лет. Она сделает свое дело, ведь в полноте времени она сама себя исправляет. Так, люди эволюционировали, и во многих отношениях они эволюционировали в смертоносных существ, стремящихся мучить, и самовлюбленных. Так почему же не избавиться от людей, раз всё, что мы в них любим, есть повсюду на этой земле, раз это не исключительно человеческая черта – способность любить, идущая поперек всему остальному, что есть в нас? Удивительно, как эти вещи существуют бок о бок, но это так. А когда ты наблюдаешь, как это происходит в человеке, как теплится в нем любовь, человек может стать столь же достойным любви, как растение или кошка. Тогда можно полюбить человека, как ты любила меня. И как ты меня любил. Но в человеке так много того, что не полюбишь. Конечно, так уж люди эволюционировали, поэтому то, что людей не будет, не так уж плохо. Мы сами трагичны, когда думаем, что трагедия – это если исчезнет человек. Мы даже не можем принять то, что наши собственные отцы умрут! Но это не значит, что это трагедия в масштабах целого мира. За исключением всех страданий. За исключением всех страданий, но потом земля станет делать то, что она делает уже сейчас, – исцеляться. Мы часть этой болезни. Это значит, что все мы окажемся где-то еще, по крайней мере, та наша часть, что любит. Чистая любовь, существующая в людях и животных, останется здесь, когда человечество исчезнет, и эволюция снова заселит землю удвоенным числом птиц, или что там придет птицам на смену. Это ведь Бог будет творить следующую версию? Или эволюция? Я не знаю, для меня это одно и то же. Да, оттуда, где находишься ты, легко говорить: «Для меня это одно и то же». Но ведь есть те из нас, кто всё еще здесь, с живыми и умирающими. Уже недолго осталось! Уверен, в том, чтобы быть мертвым, есть своя красота, и в том, чтобы быть просто любовью, и в том, что останется лишь лучшее в тебе. Могу сказать, что быть мертвым очень расслабляет. На самом деле, самое приятное в этом всем – избавиться от того, что с нами сделала эволюция, превратив в выдающихся, но таких смертоносных существ. И избавиться от того, чего Бог ждет от нас – таких