Правительственные здания департамента и комендатуру полиции взяли под контроль довольно быстро, причем без сопротивления.

— Сеньор Мигель, рабочие строят баррикады.

— Какие, где, сколько? — рявкнул Майкл. — научитесь докладывать!

— Рабочая милиция, — фалангист закаменел лицом. — В северо-западном пригороде, там все заводы. Численность около тысячи.

— Баррикады из чего?

— Сейчас уточню.

Никакой наваленной рухляди — кто-то толковый распорядился подогнать тяжелую технику и теперь краны и бульдозеры ставили поперек улиц бетонные блоки или нагребали насыпи. А там, где это было невозможно, просто заблокировали перекрестки грузовиками с песком.

— Черт с ними, пусть сидят и не высовываются, оставьте несколько заслонов. Если мы захватим власть в департаменте, армия перейдет на нашу сторону и разберется с ними.

Но с захватом власти не сложилось — ни главы департамента, ни его замов, ни начальника полиции, ни даже командира 8-й дивизии в городе не нашли. Вытащенный из-под стола в канцелярии префекта клерк-эмплеадо, путаясь и заикаясь, объяснил, что все руководство уехало в Самайпату.

— Какого черта??? Зачем???

— Сеньор Мигель, там открытие для туристов…

— Чего??? Что можно открыть для туристов в этой дыре???

— Инкская крепость… — растерянно объяснил капитан.

Porca Madonna! Что они так носятся с этими инками, и с этой сволочью Тупаком Амару, обычными грязными индейцами! Крепость, скажите на милость! Кучка грязных камней на обочине грязной дороги! Ну нацарапанные кривые рисунки — нихрена не Флоренция! Да что там Флоренция, даже не Диснейленд, что там открывать? Все валится из рук, сплошной дождь на параде, как говорит этот высокомерный ублюдок Фрэнк.

— Это проект Торреса…

Майкл выдохнул и сжал зубы. Ладно, в Санта-Крусе ловить нечего…

— Кто еще будет на открытии?

— Около пятидесяти журналистов и до сотни иностранных туристов…

Ну что же, значит, надо идти ва-банк, терять уже нечего.

— Срочно! Срочно — это прямо сейчас, капитан! Срочно соберите все грузовики, до которых дотянетесь. Мы всеми силами выдвигаемся на Самайпату. И не надо таращить глаза! Нам нужно взять префекта и командира дивизии, а если мы загребем еще иностранцев, будет только лучше. Выполняйте!

Сложнее всего оказалось собрать фалангистов, немножко занятых грабежами. В конце концов Майкл плюнул, приказал их командирам «держать город» и скомандовал марш.

Тентованный джип, томми-ган между колен и пейзажи, так напоминающие Сицилию и Южную Италию, даже названиями вроде Торно или Санта-Рита. Майкл словно сбросил двадцать пять лет и снова несся с ребятами из УСС вперед, сквозь разорванную линию фронта, туда, в тыл наци, захватывать штабы, документы, людей, ценности… Он блаженно улыбался и чувствовал себя на миллион долларов — даже казалось, что ветер треплет волосы.

Давно выпавшие.

И нет рядом ни лихих оперативников, ни белозубых парашютистов, а только эти опостылевшие индейские рожи.

На коротких остановках он звонил в Санта-Крус и его настроение качалось от эйфории до черного отчаяния. Сперва ему сообщили, что в город под боливийскими знаменами вступает броневая рота и батальоны 10-го полка, но потом стало ясно, что военные ловят и разоружают фалангистов.

Значит, обратной дороги нет.

За Альхирасом, где дорога делала петлю и когда до цели оставалось от силы два километра, головной грузовик слетел с шоссе. Сидевшие во второй машине фалангисты может, и поржали бы над коллегами-неудачниками, но стоило им проскочить чуть дальше по дороге, как под колесом бухнуло и они свалились туда же, куда и предшественники — в промытую маленьким водопадом неглубокую, но усыпанную острыми камнями расщелину.

— Стой! Стой! — успел закричать третьему грузовику капитан.

Майкл выскочил из джипа и прошел вперед. Так и есть, мелкие воронки — противопехотные мины, но покрышку порвет, а на скорости машина улетит с дороги. Проклятые комми научили чертовых индейцев ставить мины, pezzo di merda!

Он глянул вниз — там оставшиеся после падения целыми вытаскивали из-под машин травмированных, оглушенных или вообще погибших. А впереди на дороге четко выделялись пятна свежей земли, едва присыпанные пылью.

Идти пришлось двумя колоннами, по обочинам, внимательно глядя под ноги и старательно обходя все подозрительные места. До поворота к чертовым грязным каменюкам, где собрались все местные шишки, оставлоссь совсем немного, дорога делала широкую, метров на триста, петлю, огибая излучину Рио Ачира справа и прижимаясь к чертовски крутому откосу слева.

Вот тут-то их и причесали из пулеметов с холмов на другом берегу речушки.

Майкл упал за выступ откоса, даже не сообразив, что происходит — сработали старые рефлексы — и, грязно ругаясь, озирался, выставив ствол. Лезть на скалу — самоубийство, прятаться на склоне к речушке тоже, кусты слишком хреновая защита от пуль. Чертовы комми выбрали отличное место, отступать некуда, впереди наверняка мины и в скальном мешке излучине они легко перестреляют хоть пять, хоть десять сотен!

После первого же шквала огня фалангисты и парамилитарес, неоднократно битые партизанами, кинулись бежать, но от пулеметов не очень-то убежишь. Отстреливались только курсанты Гарсиа Месы — те, кто уцелел, а их осталось не так уж и много. И с холмов на каждый одиночный выстрел отвечали залпом несколько винтовок.

Понемногу все затихло — только для того, чтобы над излучиной загремел громкоговоритель.

Подавленные и прижатые к земле мятежники услышали предложение сдаться и предпочли им воспользоваться.

Все, кроме Майкла.

Он так и лежал за выступом, пытаясь найти хоть один шанс спастись и не находил его. Вокруг из кустов вылезали с поднятыми руками мятежники, а со стороны Самайпаты медленно ехали бок о бок два джипа, хищно поводя стволами тяжелых пулеметов.

В первом, оперевшись на раму лобового стекла рукой на перевязи, стоял молодой индеец в зеленой униформе, во втором скалился патлатый и бородатый мужик. Как только машины остановились, первый выпрыгнул на обочину и пошел вперед, а второй выбрался с трудом, опираясь на палку.

«Тупак Амару и… Гевара!» — опознал их опытный глаз разведчика. — «Ну что же, это будет достойный финал».

Майкл медленно подтянул винтовку, приладил ее за камнем, тихо дослал патрон и медленно повел мушкой — из джипов его почти не видели.

Он сосредоточился и отсек все, кроме линии «мое оружие — моя цель» и не отследил, как чертов индеец резко наклонился, подобрал с обочины камень и метнул его.

Вдоль дороги, держа руки за головой, топала цепочка помятых пленных, их конвоировали несколько бывших герильеро. Че, опираясь на палку, доковылял до Васи, стоявшего над телом толстячка со следом от камня на виске.

— Пленные говорят, что это американец.

— Хрен с ним, я твой должник, chico.

— Угольками в аду сочтемся, abuelito

Подошел Габриэль, засовывая