— А в чем особенность твоей магии, Грим? Ты колдун…

— Я не колдун.

— Очень интересно. Луна, ветер, полеты, защита… говорят, что ты еще без касания можешь силой воздействовать. Правда?

— Магия не во мне, а в предмете, который я ношу на шее. Оберег, артефакт, подарок — зови как хочешь. Он дает силы и возможности.

Грим шел и смотрел вперед, но я все равно чувствовала его напряжение. Наверняка так вот рядом давно, или вообще никогда, никто не ходил, и он свыкается со мной, нарушившей его личное пространство. От него не то чтобы прямо штормовыми волнами било, а так только, слегка.

— Живодерка умеет подчинять зверей, травит их друг на друга и на людей, измывается и умерщвляет тех живых существ, что слабее человека. Собаки поддаются быстрее всего, потому что из всех наиболее преданы. Изверг подчиняет людей, обращая в своих подданных и заставляя совершать преступления. Наслаждается видом расправы и самим фактом, что ломает и подавляет самых мягких и добрых, не способных давать силе отпор. Дрянь в Сумеречном извращает представление человека о себе, она без посредников действует на жертву, доводит до отчаянья, высасывает все светлое, что есть в душе. И особенно любит выбирать ярких, отдающих, сияющих для всех других больше, чем для себя. Почему-то таких легче всего вывернуть наизнанку и заставить себя убить.

— А Тень? Та, что здесь?

— Этот Слуга двулик — одних он перекармливает гордыней, заставляя думать, что все вокруг тля, пыль. Других — самоуничижением, когда человек теряет волю и думает, что он — ничто. Абсолютное ничто. Воздействие Тени самое тонкое и самое незаметное, может длится дни, а может ударить в миг… Здесь семью управляющего отравила служанка. Вскормила гордыню и совершила преступление.

— Как против такого можно вообще бороться?

— Со стороны — никак. — Грим дернул щекой, а на скуле сыграла нервная жилка. — Все упирается в силу духа того человека, на которого напал Слуга. И если с Живодеркой и Извергом я могу физически спасти и отбить, то с другими двумя сложнее.

— А ветер тебе доложил, что я уделала эту Дрянь, да?

— Да, Тио.

— А куда мы идем?

Мало того, что свернули с прямого переулка, так еще и вышли на большую улицу и двинулись не к золотым воротам, а вглубь. С Гримом никакой патруль не страшен и ни один из охраны не подойдет и не спросит, чего это я такая мышь в обносках удумала нос сюда сунуть? Люди как расходились, так и продолжали расходиться задолго заранее.

— Сестричка помогла в поисках. Ветер умеет бороться с потоком Дряни, а Луна может обнаружить проявление Тени. Если сил много, она обходит дозором каждый уголок Золотого и заметит если какая-то дымка не успеет вовремя спрятаться и зашипит от ее света.

— Тебе бы сказки писать… — сказала едва слышно, скорее для себя, чем для него. — Здорово слова складываешь.

— Она нашла Тень в том доме.

Грим качнул головой, указав своим длинным носом на темный особняк с синей крышей. На три этажа домина, с шикарным разбитым парком, аллеей и вытянутым прудом в ландшафте.

— Погоди-погоди… так ты не из-за меня здесь, а из-за Слуги? Вот враль.

— Я никогда не солгу тебе, Тио. Так совпало, что ты в Золотом районе, а не где-то еще. Но я искал тебя, и я хотел, чтобы ты пошла со мной. Ты пойдешь со мной?

— Да!

За три шага до — дверь открылась, и следующая, и следующая. Один в один как будто привратник бежал впереди и торопливо распахивал створки, только бы не задержать на пороге важного гостя или самих господ. Это же надо вдруг оказаться в таком дворце и в такой роли! Как королева!

Людей не было. Шуршало, шелестело шагами, топало — все скрывались внутри, расходясь заблаговременно. Я не успевала заметить ни одного человека — хоть обслугу, хоть кого из домочадцев, хоть самого хозяина.

Вот так Грим и живет, что все разбегаются как тараканы при свете? Я понимаю, я сама почти нелюдимка, но у меня не дошло до крайности. Я жила среди людей, я общалась с ними и не уверенна, что чувствовала бы себя комфортно, если бы совсем-совсем не могла ни с кем перемолвится словом.

Войдя в самую большую залу, Грим запрокинул голову и стал поворачиваться вокруг себя, как высматривал что-то невидимое глазу. Приподнял руку и, не трогая, локтем заставил попятиться за спину.

Внезапно у меня зашумела кровь в ушах, сердце забилось сильнее и стало реально жарко. Я ощутила свои шрамы на теле не как нечто болезненное и омертвевшее, вроде ожоговой корки, а как будто они вновь вскрылись, закровили, источаясь болью и жизненной силой. Ударило этим так резко, что я немного скрючилась и быстро схватилась за шею — кожа горит, но крови на самом деле нет. Иллюзия!

— Грим, а Тень на расстоянии бить может? А то у меня…

— Может. — Он обернулся, чуть-чуть склонился к уху и рокотнул сухим и глубоким шепотом: — Поддайся на миг, вымани, Тень нужно воплотить, чтобы я смог ее задавить и обезвредить.

Проклятье, от Грима еще и пахло прекрасно… смесь из морозного воздуха, смолянистого дерева и яблочной шкурки. И тонкий телесный запах его самого, такой приятный и почему-то прохладный.

А поддаться… да, это не слишком и трудно. Ощущение, что у меня из ран кровь хлещет и жизнь уходит — ничуть не ослабло, хотя я трезво чувствовала под пальцами запаянные рубцы. Я кивнула Гриму, оскалилась как он бы оскалился, и позволила себе думать, о чем думается.

Духом я сильна, а Безымянный вовремя защитит если переиграю в поддавки и что-то сделаю или не так себя поведу.

Как же он близко… какой же он сильный… он бы не просто не сбежал, он бы тигру пасть голыми руками разжал, чтобы меня вытащить! И не остановился, а вывернул бы челюсть зверю!

Грим снова отвернулся, попятился от центра залы, оттесняя меня спиной к стене и загораживая от теней, которых вдруг стало больше. Света мало, огней не жгли, но и от пасмурной погоды в окна… нет. Как будто собрались тучи. Как будто быстро наступал вечер.

Какой же он сильный, и какая же я слабая… кто-то рожден бойцом, сразу, а кто-то рожден жертвой. Нет разве? Я что-то там про себя придумала. Возомнила.

Затрясло и руки, и ноги, нестерпимо захотелось заплакать. Кровь-то не остановить… И никто не собирается мне помогать ее останавливать, потому что так и надо — это жертвоприношение.

Властью тех, кто самой природой поставлен выше: мужчины и зверя. Меня растили для услужения, для пользования и в итоге я стала добычей хищника. Родилась только для этого — стать жертвой. Сладкой, трепещущей, послушной — кому-то любовницей, а кому-то едой… отец, брат, тигр — я не человек, а кусок мяса для них! Мной можно распоряжаться, можно приказывать, можно продать… можно жрать!

— Подавятся…

Хрипнула я хоть и придушенно, но яростно. Меня заполнили злость и сопротивление, а рука полезла в сумку за ножом. Ну, да, конечно! Так я и далась кому-то добровольно — что в руки, что в зубы! Меня больше не обмануть, не купить на жалость и дочернюю любовь, не заставить упасть на колени даже если ударит тяжелая тигриная лапа!