в любой момент сорваться на помощь дорогому гостю отеля? Или наоборот: чтобы не пустить на порог?

Чуяло мое колдунское нутро: надо было заключить договор с этим носатым червяком! Но нет, пожалел сил! На мне же и без того два бессрочных договора висят. Третий должен быть простым и коротким, чтобы быстро увеличить мой магический уровень…

-- Нам конец, слышишь, Синай? -- раздается хныканье полуорка. -- На этот раз точно…

Дроу, кажется, не слышит друга. Лежит на тротуаре, смотрит мертвыми глазами в ночное небо. Сломанная нога его уже не заботит.

-- Это должно было быть простое задание, Гхарк, -- обреченно вздыхает Синай. -- Теперь госпожа подвесит нас за яйца на Дворцовом мосту. Прямо как Рхака с Тафом…

-- Не хочу… за яйца… -- всхлипывает Гхарк.

Вот как тут не пожалеть бедняг?

Я надеваю самую доброжелательную улыбку из своего набора и поворачиваюсь к ребяткам. Они почему-то бледнеют и пытаются убежать. Ну, один из них.

Не без помощи теней я настраиваю парней на беседу. Немного кнута, кусочек пряника, чуть-чуть воплей, и вот я забираюсь в малиновую Ладу.

Синай, держась за ладонь с клеймом должника, хрипит:

-- Ты правда… встретишься с Мейфей?

Моя рука высовывается из окна и призывно машет.

-- Разумеется, мы же заключили договор. Везите!

Шестерки растеряно переглядываются.

-- У меня же руки сломаны! -- рычит Гхарк.

Действительно. Об этом я не подумал. Их часть договора же как раз в том, чтобы доставить меня к их госпоже. Не справятся -- и плакала моя магическая компенсация.

Эх, надо было Остапку с собой в кабак взять. Но нет же, захотелось после века в сырой пещере подышать свежим воздухом…

Подумав, я указываю на дроу:

-- У него, вот, с руками все в порядке.

-- У меня нога сломана!

Не долго думая, я указываю на полуорка. Шестерки смотрят друг на друга, будто впервые видятся.

-- По-моему, вы идеально дополняете друг друга! -- усмехаюсь я и устраиваюсь поудобнее на заднем сиденье малиновой кареты.

Вскоре мы трогаемся. Меня распирает гордость за мое творение, которое расположилось на передних местах.

Стонущая, хрипящая, матерящаяся химера из орочьих ног и эльфийских рук. И это почти без магии, на одной смекалке!

***

Мейфей с эльфийского значит Смертоносная Красота. Такое имя предполагает некую ответственность. И темная эльфийка всеми силами пытается соответствовать.

Мейфей встречает меня небольшим представлением.

Посреди кабинета сидит хныкающий от боли мужик и прижимает к себе беспалую, кровоточащую руку. Сквозь слезы он благодарит дроу за милосердие и шанс исправить свои ошибки.

Мейфей вытирает от крови нож. Серебряный, двусторонний с изогнутыми лезвиями. Она кидает грязную тряпку мужику и вытягивает стройную ножку.

Мужик без колебаний сперва целует туфельку, и только после этого перевязывает раны.

-- Впредь, пожалуйста, не задерживай выплаты, -- мило улыбается темная эльфийка, а в ее руке сверкает серебряный клинок.

Мужик кланяется, рассыпается в извинениях и, не разгибая спины, выбегает из кабинета.

Смертоносная Красота картинно вздыхает от усталости и отдает нож одному из подручных-дроу. Поправив пиджак, она садится на свой стол. Подпирает острый подбородок ладонями и с интересом разглядывает мою фигуру. В полумраке, который так любят темные эльфы, ее глаза горят янтарем.

-- И вправду живой! -- улыбается Мейфей и откидывается на спинку кожаного кресла.

В ее кабинете правят кожа, металл и хром. Никакой аристократической вычурности, только деловая практичность.

Представление меня не впечатлило, учитывая, что смотреть пришлось стоя. Так что я, не дожидаясь приглашения, устриваюсь в одном из кресел напротив девушки. Она от удивления вытягивает лебединую шею. Пара крепких подручных, охраняющих выход, с грозным видом шагают ко мне.

Мейфей жестом останавливает их.

Она встает, обходит стол и присаживается на край. Ее толстая белоснежная коса перекинута через плечо. Пиджак опоясывает, подчеркивая тонкую фигуру, черный пояс с крупным янтарем -- в цвет глаз девушки.

К сожалению, пиджак скрывает и без того не самую заметную грудь. Зато короткие шортики показывают всю красоту бедер и длинных ножек, будто вытесанных божественным скульптуром.

Необычное телосложение для дроу. Хрупкостью и утонченностью, как правило, славятся именно светлые эльфы.

Еще и эти цветные глаза…

-- Я удивлена, -- говорит Мейфей. -- Не ползаешь на коленях, не молишь о прощении…

Острая шпилька врезается в сиденье промеж моих ног. Темно-серые, почти черные губки Мейфей жалобно надуваются.

Она полностью соответствует своему имени.

-- Что, Гриш, даже не вылижешь мои туфельки?

Со стороны ее подручных раздаются смешки.

Я делаю вдох, выдох и задерживаю дыхание. Моя тень, уже протянувшая руки к дроу-телохранителям, резко сжимается. Если бы не полумрак в кабинете, ее бы давно заметили.

Я встречаюсь с Мейфей взглядом.

-- Ты хотела поговорить. Я слушаю.

Длинные острые ушки темной эльфийки забавно вздрагивают. Она не выдерживает и отводит глаза.

-- Мне… кхм, нравится твой деловой настрой. Шутки в сторону.

Мейфей возвращается в свое кресло. Она занимает его полностью, с видом королевы на троне.

-- Ты был должен мне десять тысяч, -- говорит Смертоносная Красота. -- Но это было до того, как ты решил подстроить свою смерть и сбежать от долгов. И до того, как были покалечены мои люди. К слову, не хочешь поделиться, кто это сделал?

Не получив ответа, Мейфей кривится.

-- Проклятье! -- выплевывает она, -- я еще могу поверить, что ты каким-то чудом разжалобил жандармов, и они помогли тебе подстроить свою смерть. Но поверить в бредни этих кретинов? Что ты стал крутым магом и переломал им кости? Нет уж, уволь!

Мне на это нечего сказать. Эта девочка убеждена в реальности своих домыслов и фантазий. Но когда-нибудь она вырастет и ей придется столкнуться с суровой реальностью.

-- В общем, -- вздыхает темная эльфийка, -- пока ты отдыхал в могиле, счетчик не стоял на месте. С учетом этого и всех издержек, включая больничный для моих людей и стоимость информации о твоем местонахождении, твой долг теперь составляет… скажем, тридцать тысяч рублей. Срок… скажем, неделя.

Требовать с чернокнижника долг?

Вдох, выдох, задержать дыхание.

Мейфей одну за другой закидывает на стол соблазнительные ножки. На утонченном личике расцветает ядовитая улыбка.

-- Еще не поздно, -- подмигивает она и качает черной туфелькой.

Злить чернокнижника?

Вдох, выдох, задержать дыхание.

-- Тридцать тысяч через неделю, -- повторяю я, пробуя условие на вкус. Горчит. -- Что будет, если не успею?