забью адрес, что матушка дала, в навигатор.

− У нас гранат часом нет? − спросил Игнат.

− Сам уже о гранатомёте подумал, − признался отец Борис: − Только нам такое не положено. Мы в городской застройке работаем − должны соблюдать секретность и тишину. Даже ружьё у меня − нарушение, я его из дому принёс, а твой пистолет − вообще моё наградное.

− О чём в епархии думают? Мы ведьм голыми руками должны убивать? − в сердцах воскликнул новичок.

− В идеале, вообще одним словом Божьим, − на полном серьёзе ответил отец Борис. − На эту тему споры в епархии не утихают. Одни говорят, с бесами и их приспешниками молитвой одной бороться надобно, другие говорят − нет, только гранатомётом и можно.

− А сам, отче, как думаешь?

− Я как отец Антоний − поклонник смешанного метода. Сначала размягчить беса молитвой, потом запулить из гранатомёта, а затем молитвою добить. Если недостаточно, чередовать оба средства до победного… Ладно, иди. Мне поверх огнеупорного церковное ещё надеть надо.

Ольга стояла посреди своей комнаты − на ней было несгораемое термобельё красного цвета. Уперев руки в бока, она задумчиво смотрела на доспехи, разложенные на кровати. Игнату ещё не доводилось их видеть. Он подошёл и взял один из поножей в руки. Тот было золотого цвета − не как металл, а как жёлтая ткань, залитая прозрачным лаком. Внутри доспехи были выстланы мягкой пенкой.

− Из чего это? − спросил он.

− Многослойный кевлар в эпоксидке. Он не окрашивается. Это его родной цвет.

− Красивый… − Игнат заметил, что форма всех элементов была крайне вычурной − рёбра и шипы сочетались с гладкими и выпуклыми деталями. Поражал шлем − глухой, рыцарский, с проработанной львиной личиной. Сверху крепился красный плюмаж в виде конского хвоста.

− Что-то историческое? − спросил он.

− Долго объяснять.

− Откуда он у тебя?

− Ролевики на заказ делали.

В углу стояло копьё − из-за широкого рожна оно напоминало могильный крест.

В руках девушка крутила какую-то маленькую штуку с кнопкой. Нажала её − выскочило тонкое лезвие.

− Зачем тебе этот крошечный ножик? − спросил Игнат.

− Не твоё дело, − ответила Ольга, пряча безделицу в карман.

Игнат кивнул на доспехи:

− Почему ты не оденешь нашу новую защиту − как у меня и отца Бориса?

− Моя не хуже вашей, − с гордостью ответила она: − Доспех лёгкий. Не горит. Не проводит ток. Защищает от ударов. Только если из пистолета можно прострелить. Подкладка смягчает падения. Ты же видел, как я летаю.

− Честно говоря, летаешь ты не очень. Рывками. Того глади упадёшь или врежешься куда.

− Поэтому мне нужна защита.

− Как ты, Хельга? − спросил Игнат.

− Разве не видно?

− Скажи.

Она повернулась к нему. Они были близко. В комнате был полумрак − её освещал только монитор. Девушка заговорила, и он почувствовал тёплое дыхание на своей щеке:

− В детстве я думала, что это какая-то ошибка. Что дед Антон всё врёт, и я никакая не ведьма. Я думала, что я… как те добрые девочки-волшебницы в японских мультиках. Как Сэйлор Мун или Мадока Магика… Только это правда, что все девочки-волшебницы в конце концов сходят с ума и становятся ведьмами. Злыми колдуньями, за которыми обязательно придут лев, пугало и железный хрен с гигантским ржавым топором… Местная ячейка Бесобора, короче. Я жила всю жизнь мечтами, страдая от одиночества. И теперь я должна пойти и умереть, ничего толком не узнав и не увидев, кроме этой сраной комнаты и этого тухлого города, причём только в сопровождении, строго дозированными кусками… − она остановилась, чтобы вытереть слёзы. − Я никогда не училась в школе. О том, что наша Земля круглая, я вообще полгода назад узнала − в Интернете. До этого я даже вопроса такого себе не задавала, представляешь? Я безграмотная, неприспособленная, ненужная никому. Но даже будучи такой, какая я есть, я не хочу умирать. Я боюсь умирать. Разве ты не боишься?

Игнат взял её за плечи и прижал к себе. Сказал:

− Я такой же, как ты. Твоих родителей убили. Моя мать оставила меня после рождения. Я до сих пор спрашиваю себя − почему? Что со мной не так? Чем я хуже других? Почему их забрали, а меня нет? В чём мой дефект? И когда детдом выпустил меня в мир, как… как какая-нибудь каракатица струёй выпрыскивает свой молодняк в холодные воды океана − плывите… Я был никому не нужен. И я пошёл на войну, хотя там меня моги запросто убить, потому что думал, что там я встречу людей, которым я буду наконец-то нужен. Понимаешь?

Ведьма улыбнулась и процитировала:

− В армии вы сможете повидать другие страны, встретить новых интересных людей, а некоторых из них даже убить.

− Я не стал там кому-то нужен. И вот я здесь, Хельга, − сказал он и замолчал, ожидая ответа.

− Ты… очень кстати, − сказала она тихо. − Помоги мне с латами. Одна я долго проковыряюсь.

И он помог ей с латами. Из комнаты он вышел в компании высокого стройного рыцаря в золотых доспехах.

Когда они уже садились в машину, отец Борис вдруг пристально взглянул в лицо Игнату:

− Откуда эта штука у тебя на каске?

− Которая?

− Над козырьком. Её не было, а каску я тебе полчаса назад дал.

− А… − Игнат замялся. − Это крепление для налобного фонаря. Приклеил только что.

− Тебе не нужен налобный фонарь. Это лучший способ получить в лоб.

− Да, отче, − покорно пробубнил новичок.

− Ладно, потом отколупаешь, − здоровяк пошёл на место водителя и не видел, как тень облегчения пробежала по лицу Игната.

Отец Антоний очнулся оттого, что его тряхануло, как в поезде, но это была скорая. Очень похоже на поезд, решил он, чувствуя, как под ним ходуном ходит ложе, ведь поезда тоже бывают скорыми.

Открыв глаза, он заметил, что к нему склонилась матушка Евгения, шепчущая молитву. Медики сидели в ногах и не мешали ей.

Заметив его пробуждение, старица замолчала.

− Как они тебя ко мне допустили? − спросил он.

− Тебя стабилизировали, но состояние тяжёлое. Я сказала, тебе нужна исповедь. Они не будут нас слушать.

− Я не готов. Если только позже.

− Время есть.

− Это ведь Боря будет?