сливки за столом кота.

Фамильяр повёл ухом. Поскольку мистер Уайт являлся не простым котом, а светлым духом, в этом доме к нему относились со всем почтением, обязательным по отношению к гостю. И потому, что он был всего лишь гостем, вежливый кот, не говоря ни слова, отвлёкся от своей миски и направился в зал.

— Прошу прощения, мистер Уайт. — извинилась София и, дождавшись его ухода, продолжила: — Лили же в твоё отсутствие напрочь отказывалась готовиться ко сну, а тебе известно, насколько трудно уговорить твою младшую сестру лечь в кровать, когда она беспокойная.

— София, — заступился отец, — не произошло ничего существенного…

— Светлые боги! И хорошо, что сказать об этом ещё не поздно! — больше боялась воображаемого, нежели действительного мама.

— Малышка, — обратился Вильям к старшей дочери, — сколько мы должны мистеру Еллоу? Я оплачу долг, и тебе не придётся помогать в лавке. Мистер Уайт заверил, что позже канцелярия Лаймонда возместит наши расходы.

— Папочка, пожалуйста, разреши мне ещё немного поработать в аптеке. Я хочу учиться. — сложив ладошки вместе, просила малышка Ин.

— А как же помощь мне? — возмутилась мама. Кажется, без помощи старшего ребёнка, она вовсе выбивалась из сил.

— Всего несколько дней, мама, — упрашивала Ингрид.

— София, позволь ей учиться. — настоял Вильям. — Вспомни, как она мечтала отправиться в Кэпвиль. И не её вина в том, что наши расходы выросли, а доход остался прежним. — встав из-за стола он подошёл к красавице-жене и взял её за руку: — Я благодарен тебе за твой тяжёлый труд. Ни одной минуты в своей жизни я не желал другой супруги, и по истине счастлив с вами. Ближайшие дни «Сердце Анны» не выйдет в море, а значит, я помогу тебе по дому и в магазине.

София глубоко выдохнула:

— Прости, — посмотрела она на старшую помощницу. — Твой отец прав, и покуда он дома, если мистер Еллоу будет не против, ты можешь учиться.

— Спасибо, мама! — засеяла Ингрид и бросилась обнимать родителей.

Отец же напомнил:

— И я с прежним интересом жду представления мистера Грина. Раз он обучается в ратуше, то, должно быть, выдающийся молодой человек. — подметил отец, но, кажется, с некоторой горечью. — В конце концов, юный возраст позволяет нам относиться куда проще к титулам и дружбе.

Ингрид не до конца поняла сказанное, однако, видя лицо отца, ощутила в груди печаль.

Поскольку же Вильям сам записался добровольцем, его ждало первое задание:

— Разбуди Лили, — скомандовала София, — если будет долго спать, ночью вновь не уговорим заснуть.

— Как прикажете, миледи, — поцеловал в лоб сначала жену, а потом и старшую дочь Вильям.

Выйдя в зал, он извинился перед котом:

— Прошу простить меня, мистер Уайт.

— О, я всё понимаю, мистер Кук. — сев на пол, обвил хвостом лапки фамильяр, — Напротив, это мне следует просить Вашего прощения за доставленное Вашей семье стеснение. Даю слово, что продлится оно недолго, ровно до того момента, как я получу письмо.

Вильям кивнул в знак согласия и поднялся наверх.

Мистер Уайт же вернулся в кухню:

— Могу я войти?

— Прошу прощения, что потревожили Ваш завтрак. — извинилась хозяйка дома, после чего спешно ушла в рабочую комнату, чтобы завершить то, что было отложено вчера.

— Юная мисс, — обратился кот к готовящейся к выходу Ингрид, — остаётся ли действенным Ваше предложение о помощи?

— Конечно! — честно ответила девочка.

— Поскольку я считаю Вас вполне рассудительной юной леди, позвольте мне быть прямолинейным, и тем, избежать недопонимания. Я не желаю Вас пугать, однако, над городом сгущаются тёмные тучи, а по улицам витает много зла и недовольства. Оттого, с каждым днём шпионы ранее упомянутой мною ведьмы становятся более назойливыми.

— Значит, в городе снова появится мрак? — заволновалась девочка.

— Я такой возможности не исключаю. Тёмные мысли и нечестные поступки людей служат маяком теням, сущность которых — чёрная магия. Завлечённые они, своим присутствием, манят новых, и тем усиливают любое чёрное заклятье.

— И они могут оказаться в нашем доме? — испуганно спросила девочка.

— Вскоре мои простые обереги перестанут для них быть помехой. Потому, я попрошу Вас одолжить в аптеке синецвет обыкновенный, радужный лавр и совсем чуть пудры из чёрного жемчуга. Надеюсь, всё это у мистера Еллоу есть в наличии, и Вам он не откажет. Тогда, сегодня же, по возвращении, мы наложим на зелье сильное заклятье.

— Поняла. — пообещала Ингрид.

— Хочу уточнить, что к теням лично я не имею ни малейшего отношения, поскольку вызваны они не мной, а происходящими среди горожан событиями. И всё же, моя обязанность — это расследовать, а заклятье, скроющее меня от ведьмы, обезопасит и ваш дом.

— Спасибо, мистер Уайт. — со всей искренностью поблагодарила девочка.

Ещё до завтрака Ингрид успела принести цветы из магазинчика мисс Луизы, попутно выслушав рассказ хозяйки о новом свидании с восхитительным иностранцем.

Малышке Ин тоже хотелось поделиться собственной историей, однако, она решила повременить до того, как с точностью сможет утверждать, что интерес Киана Грина вызван к ней искренней дружбой, и потому продлится долго.

Мисс Луиза ещё несколько раз пообещала пригласить в свой дом гадалку, а также, что непременно познакомит маленькую подругу со своим женихом. Ингрид от всей души пожелала молодой женщине счастья в предстоящем браке.

У аптеки стоял дорогой запряжённый кэб. Войдя внутрь, помощница встретила мистера Еллоу спорящим с почтенной дамой, чем-то напоминающей миссис Бимгейм:

— Сколь вульгарное заявление! Молодой человек, я не единожды Вам говорила, что осмотр мне не нужен. Если Вы не в силах назначить мне действенное лекарство, как Вы можете зваться аптекарем?

— Прошу меня понять, я не гадалка, и не чародей. — устало повторял мистер Еллоу, — Без должного определения болезни врачом, я не имею возможности назначить лекарство, всенепременно излечивающее от болезни. В моих силах выдать средство, исключительно послабляющие симптомы, что, вновь, чревато неизлечением, поскольку возбудитель Вашего недуга не пострадает.

— Вы заставили пожилую даму, страдающую одышкой и кашлем, прибыть в такую даль! — с гневом укоряла дама.

— Леди Скваблер, Вы ставите меня в довольно неловкое положение. С одной стороны, меня обязывает долг аптекаря, с иной — уважение к Вашему титулу и почтенному возрасту. Однако же, при всём моём безграничном уважении, я по-прежнему настаиваю, и, прошу заметить, останусь при своём мнении, на том, чтобы Вы позволили…

— Ваше упорство требует моей чести! — бросила баронесса и, не прощаясь, вышла из аптеки.

Аптекарь же лишь потёр усталые глаза:

— Что я мог поделать? — от бессилия спросил он малышку Ин. — Мой праотец, нашедший лекарство от желтухи, получил фамилию из королевской канцелярии. Но сам же я должен оправдываться за то, что не переступаю записанное в законе здоровьем и жизнью