Чтобы усилить свое политическое влияние и защитить торговые интересы, города стремились заключать между собой союзы. В 1254 г. на закате эпохи Штауфенов возник Рейнский союз, куда вошли и местные правители, чтобы упрочить свое положение в те неспокойные времена. На юго-западе Германии в течение трех столетий просуществовал мощный военно-политический Швабский союз. Самым известным из вошедших в историю союзов городов стала Ганза. Первоначально это было обыкновенное купеческое объединение с центром в Любеке. В 1365 г. собрался первый съезд северогерманских торговцев, создавший Ганзу городов, эмблемой которой стал герб Любека — имперский орел. Ганза представляла собой объединение одновременно и хрупкое, и прочное. Хрупкость определялась нестабильностью союза, в который входило неопределенное количество городов, в разное время колебавшееся от 70 до 170, а иногда и до 300. Города ревниво относились к своим прерогативам, при случае соперничали и даже конфликтовали друг с другом. Прочность же Ганзы проистекала из общности экономических интересов, рождающих сплоченность и солидарность.

В период своего расцвета Ганза держала под контролем не только пространства Северного и Балтийского морей от Брюгге до Риги, но и торговые центры в глубине материка от Кёльна до Кракова. Однако важнейшими звеньями этой торговой сети оставались портовые города — Брюгге и Гент, Гамбург и Любек, Росток и Висмар, Данциг и Рига[24]. Из Восточной и Северной Европы ганзейцы в трюмах своих прочных судов-коггов везли на Запад лес, воск, ворвань, пушнину, сельдь, рожь и пшеницу, а обратно — соль, сукна, вина, оружие, посуду. Старая ганзейская поговорка гласила: «Мы покупаем в Англии лису за грош, а потом продаем англичанам лисий хвост за талер». Ганза являлась то союзником, то противником Немецкого ордена, но чаще всего вместе с ним боролась с датскими королями, пытавшимися установить свое господство на Балтике. Опорными пунктами дальней торговли Ганзы были ее общие для всех купцов укрепленные конторы с правами экстерриториальности, крупнейшие из которых находились в Новгороде на Руси, в Висбю на острове Готланд, в Бергене в Норвегии и в Лондоне. В XIV столетии Ганза монополизировала морскую торговлю между Западом и Востоком Европы, Скандинавией и Средиземноморьем, Англией и континентом. Однако по сравнению с прибылями средиземноморской торговли доходы на Севере от тяжеловесных, объемистых и относительно дешевых грузов оставались довольно скромными. Как правило, норма прибыли колебалась в пределах 5%, тогда как затраты и риск всегда были значительными.

С нач. XV в. происходит постепенный упадок Ганзы. Свою роль сыграл в этом ряд факторов: соперничество между отдельными городами, усилившееся из-за того, что в это время цены на зерновые и меха стали снижаться, а цены на промышленные товары — расти. Усилились немецкие территориальные княжества, прибиравшие торговлю к своим рукам, а также Дания, Польша, Русь, теснившие ганзейские города, внутри которых обострились противоречия между патрициатом и ремесленниками. Наконец, Ганза так и не смогла стать подлинно крепким союзом настолько, чтобы успешно сопротивляться постепенному ограничению своих прежних привилегий в северных государствах; за Ганзой не стояло сильной государственной власти. К концу средневековья этому оригинальному торговому объединению, в целом так и застрявшему на стадии простого обмена, не было больше места в системе национальных централизованных государств.

Крестьянство

На всем протяжении средних веков абсолютное большинство, от 90 до 95% населения, составляли крестьяне, если учесть, что и значительная часть горожан, кроме ремесла и торговли, занималась еще и обработкой принадлежавших им участков земли. История крестьян не слишком ярка и разнообразна, ее персонажи анонимны. Их жизнь протекала в повседневных заботах, у которых нет блеска и славы героических деяний. Более того, на протяжении веков историография практически игнорировала жизнь народа в целом и ограничивалась изучением определенных его категорий, слоев, привилегированных групп. Однако история народа — это не столько показ исторических событий, сколько история форм жизни. Причем события, которые обычно представляются эпохальными, обретают иной вид, если посмотреть на них с точки зрения их воздействия на народную жизнь. Конечно, события — это точки опоры истории, но их понимание и значение чаще всего скрыты от их участников и жертв.

С X до сер. XIV в. население Германии постоянно росло. Если во времена Оттонов там проживало не более 5 млн. чел., то в 1-й пол. XIV в. по различным оценкам численность населения колебалось в пределах 14–18 млн. Столь значительный разброс в цифрах вызван отсутствием точных данных и разной методикой исчисления. Бесспорно, однако, что заметный прирост населения был обусловлен в первую очередь улучшением климата. Повышение среднегодовых температур позволило обрабатывать и те земли, которые прежде были слишком сырыми или долго лежали под снежным покровом. Таким образом, земля могла теперь прокормить больше людей, чем ранее. Площадь лесов постоянно сокращалась, их место занимали пашни и пастбища. Продуктивность земледелия повысилась благодаря распространению плуга с железным лемехом и применению ярма, в которое запрягали тягловый скот. Однако в целом урожайность оставалась низкой, и населению постоянно угрожала опасность голода в случае неурожая зерновых, хотя эта опасность и уменьшалась с разведением новых культур, особенно различных сортов свеклы, не столь подверженной капризам погоды.

С ростом городов сельские районы также медленно втягивались в торговые отношения. Крестьянин уже производил не только исключительно для собственного потребления, но и для продажи на рынках, тем более что «почти во всей Германии крестьянин даже из отдаленных селений мог в один день добраться до городского рынка, а к вечеру возвратиться домой»[25].

Если глава крестьянской семьи преимущественно возделывал землю, то остальные ее члены все чаще занимались домашними промыслами также для продажи своих изделий на рынке. Деньги были нужны и крестьянину. Не только для того, чтобы купить орудия труда или совершенно необходимые товары вроде соли, но и чтобы уплатить оброк. Деньги, однако, постоянно обесценивались. Землевладельцы, которых это также затрагивало, всеми способами стремились компенсировать ущерб, часто требуя платежей натурой, которые, казалось, уже ушли в прошлое. Феодалы, разумеется, были сильнее крестьян втянуты в товарно-денежные отношения, особенно с эпохи Крестовых походов, ожививших связи Европы с Востоком.

Еще во времена Каролингов начался процесс лишения крестьян личной свободы, а к XIV в. небольшое количество свободных крестьян сохранилось лишь в отдаленных и труднодоступных районах, в альпийских долинах, в Тироле, на побережье Северного моря и во Фрисландии. Существование таких островков крестьянской свободы являлось для мелких и крупных феодалов бельмом на глазу. Они всеми силами старались включить их в отношения зависимости, особенно там, где крестьяне для сохранения исконных свобод объединялись в союзы, признававшие над собой только королевско-императорскую власть. Так, в XIII в. бременский архиепископ с разрешения