В теории малокровие магистратского суда должно лечиться биодобавкой в виде юридического консультанта, хотя это нововведение появилось уже в двадцать первом веке. В каждом местном суде имеется клерк правосудия – опытный и квалифицированный солиситор или барристер, ответственный за предоставление юридических консультаций магистратам, их поддержку и обучение. Их полномочия делегируются «помощникам клерков правосудия» или «юридическим консультантам», один из которых заседает в каждом зале суда, давая юридические советы магистратам. Юридический консультант должен быть квалифицированным солиситором или барристером (хотя от него не требуется фактического опыта адвокатской практики) и обладать определенными делегированными полномочиями, касающимися ведения дел, которые они могут осуществлять от имени магистратов. Хорошие юридические консультанты фактически руководят судебным процессом. Если вам посчастливится попасть к ним в милость, то они могут значительно упростить ваш день, подталкивая магистратов к благоразумным действиям и решениям. Вместе с тем их полномочия в конечном счете ограничиваются лишь рекомендациями. В Королевском же суде все правовые вопросы принимает судья, и присяжных обязывают следовать указаниям судьи по поводу применения закона. В магистратском же суде мировые судьи могут – а зачастую так и делают – самозабвенно пренебрегать или неправильно понимать мольбы их более ученых коллег. Я уже сбился со счету, сколько раз я встречался взглядом с юридическим консультантом и наблюдал, как его брови взмывали до небес по мере вынесения приговора магистратом, полностью проигнорировавшим юридические рекомендации, терпеливо изложенные и объясненные всего несколькими мгновениями ранее.

Так, в суде, где должны были рассматривать дело Кайла, например, за одно-единственное утро мы наблюдаем целый парад ошибок. Первым в моем списке значится судебное разбирательство дела мужчины по имени Джон, остановленного на улице поздно вечером с бейсбольной битой в руках и обвиненного в ношении холодного оружия в общественном месте. В свою защиту он утверждал, что взял биту исключительно с целью спугнуть каких-то подростков, шумевших у него под окном. По закону бейсбольная бита квалифицируется как «холодное оружие» лишь в случае, если ее владелец намеревается использовать ее с целью причинения увечий – применения ее с целью спугнуть недостаточно. Тем не менее один из магистратов пытается убедить одного из солиситоров Джона, что тому следует признать свою вину, так как «подобная позиция защиты явно несостоятельная». К счастью, мы с солиситором стоим на своем, пока юридический консультант не удосуживается свериться с законодательством, после чего осознает допущенную ошибку и усмиряет магистрата. Не будь Джон представлен защитником – как это часто бывает в магистратских судах в связи со строгими критериями предоставления государственной защиты, – из него запросто могли вытянуть признание. Он мог отправиться в тюрьму за поступок, по сути своей попросту не являющийся преступлением.

Но бывают и другие крайности: не представленный адвокатом обвиняемый предстает перед судом и признает себя виновным в нарушении ПДД. Юридический консультант изучает заполненный им бланк и ошибочно говорит, что, возможно, у него есть законное оправдание. Приходится уже мне указать ему, что то оправдание, о котором он говорит, было упразднено Парламентом более года тому назад.

Другое разбирательство, проводившееся в тот день, касалось нападения на девушку в ночном клубе. В самом начале судебного заседания солиситор защиты ходатайствует о приобщении к делу информации о том, что потерпевшая годом ранее была поймана на краже, за которую получила предупреждение, и о проведении допроса по этому поводу. Прописанные в законе правила представления «отрицательной характеристики» потерпевшего весьма строгие: суд должен быть удовлетворен тем, что они являются либо «важными доказательствами в объяснение», без которых суду было бы сложно или невозможно понять другие доказательства по делу; либо же они должны обладать значительной доказательной силой в отношении вопроса, обладающего особой важностью в рамках рассматриваемого дела. Другими словами, доказательство должно иметь к вопросу серьезное отношение и быть при этом первостепенно важным. Причина тому очевидна: свидетелю не должны устраивать перекрестный допрос относительно того, что никак не связано с рассматриваемыми обвинениями и вообще имеет малое отношение к делу. Как я сказал магистратам, полученное ранее предупреждение за воровство в магазине и близко недотягивает ни до одной из перечисленных категорий. Как бы то ни было, магистры склоняют головы, чтобы посовещаться, и приглушенным голосом доносится:

– Звучит любопытно.

Таким образом, тщательно подобранные юридические критерии заменяются банальным человеческим любопытством, и бедная девушка вынуждена в течение следующих тридцати минут терпеть унижения, отвечая на совершенно ненужный и неуместный перекрестный допрос напористого солиситора защиты. Причем в сегодняшнем дне нет ничего примечательного. Он отражает, боюсь, типичное положение дел в магистратском суде. В другой день, когда я выступал на стороне обвинения, один из «фланговых полузащитников» на судебной скамье трижды прервал вопросы проводимого моим оппонентом перекрестного допроса.

– Это, – сурово говорил он, – наводящий вопрос.

Переглянувшись друг с другом, мы с солиситором защиты перевели свои взгляды на юридического консультанта, который в очень мягкой форме напомнил магистрату, что перекрестный допрос с незапамятных времен представляет собой серию наводящих вопросов. В другой раз опоздавшего из-за задержки поезда на пять минут на свой суд обвиняемого попросту не пустили в зал, вынудив ожидать снаружи, так как в его отсутствие его уже успели осудить.

Магистраты скажут, что им помогают лучше справляться со своими обязанностями юридические консультанты и адвокаты суда. Они также могут указать на то, что подобные ошибки правосудия, когда они случаются, в случае их приведения к неправомерному обвинению или оправданию, могут быть обжалованы в Высоком суде, однако, по статистике, количество удовлетворенных апелляций крайне мало. Последний довод, однако, не учитывает тот факт, что подача апелляции имеет смысл только в случае, когда мы в курсе, что имеем на нее право, – многие из не представленных адвокатами подсудимых даже не знают о совершенных в отношении них ошибок, не говоря уже о способах их исправления. Из-за того, в какой спешке рассматриваются дела – к чему мы вскоре еще вернемся, – и сами адвокаты тоже склонны упускать из виду допущенные ошибки.

Время от времени юридические консультанты, солиситоры и барристеры действительно способны повлиять на решения магистратов, но чаще последние не прибегают к юридическим рекомендациям. И я прекрасно понимаю, что закон – штука сложная. Но в этом-то и смысл. Подобно науке или медицине, фундаментальные основы права нельзя освоить по ускоренной программе на непродолжительных курсах. Многие магистраты являются талантливыми и даже выдающимися людьми в своих областях. Один мой приятель однажды рассказал, что когда он пожаловался на непригодность своих магистратов, пока те удалились на совещание, юридический консультант отвел его в сторонку и сказал, что магистрат-председатель – нейрохирург, язвительно добавив: