Вчера я упала с высоты своего роста на спину в доме Сиракузова. Сегодня рухнула на пол дома. Но ощущения были похожи. Какие они? Да ничего приятного!

Я оперлась на руки и приподнялась. В ту же секунду прямо перед моим носом плюхнулась и перевернулась кастрюля, в которой мы с Риной разводили воду. Ее содержимое разлилось вокруг, теперь оно было кроваво-красного цвета. К «озеру» подполз на животе Роки и начал судорожно из него хлебать.

– Отойди немедленно, – почему-то шепотом попросила я.

Но, похоже, водица оказалась вкусна без меры, Роки никак не мог от нее оторваться.

Еще через секунду я узрела Мози, который быстро подбирал с пола зерна риса.

– Таня, – простонала сбоку Рина, – голова…

Я встала и посмотрела налево. Там у подоконника стояла Надежда, к груди она прижимала обрывки пакета.

– Вот почему вокруг рис! – обрадовалась я. – Он просто высыпался! А где Ирина Леонидовна? Голос слышу, а ее не вижу.

Домработница молча показала направо.

Я повернулась и увидела свекровь, которая сидела около холодильника.

– Такое ощущение, что мне на башку нацепили меховую шапку, горячую и очень тяжелую, – пожаловалась мать Ивана, – прямо шея подкашивается.

– Альберт Кузьмич! – закричала Надежда, бросилась к хозяйке и сняла с ее макушки ошалевшего кота. – Милый, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответила вместо кота Рина, – голова теперь как новая!

– Мальчик мой родной, – восхитилась Бровкина, – хорошо, что у тебя голова теперь как новая. О! А! О! А! Вы слышали? Вы слышали?

– Что? – уточнила я.

– Взрыв? – задала вопрос Ирина Леонидовна. – Кем надо быть, чтобы не услышать бум? Кстати, что взлетело на воздух?

– Кастрюля, где вы воду бодяжили, но не о ней речь, – закричала Надежда. – Я про кота! Я про кота! Вы слышали? Взрыв – пустяк! Вы слышали? Я про кота!

– А что с ним? – поинтересовалась Рина. – Объясни толком, перестань твердить одно и то же, как заезженная пластинка.

– Я спросила у Альберта Кузьмича про его самочувствие, а он словами ответил: «Прекрасно, голова теперь как новая», – объяснила Бровкина. – Я давно думала: какой голос будет у котика, если он захочет со мной по-человечески поболтать? Решила – бас густой! Но Альберт Кузьмич запищал, как мышь в обмороке! О! А! Он заговорил! Он говорит по-человечески!

Надежда прижала к себе кота и унеслась из кухни, целуя на ходу его морду!

– Вообще-то про голову сказала я, – захихикала Рина, вставая.

– Теперь Надежда будет думать, что кот обрел дар выражать мысли словами, – развеселилась я. – Интересно, почему произошел взрыв?

– Потому что кто-то перепутал склянки, – вмиг перевела на меня стрелки Рина, – я просто читала инструкцию.

– Может, кто-то прочел вслух что-то неверно? – пробормотала я. – Мози съел весь рис, который высыпался из разорванного пакета! А Роки, похоже, выпил разлитую лужу.

– Ерунда, – рассмеялась Рина, – от воды и риса им дурно не станет.

– Она не вареная, – уточнила я, – в смысле, крупа.

– Мози предпочитает здоровый образ жизни. Сейчас везде пишут: сырое – жизнь, отварное – смерть, – отмахнулась Рина. – Тань, ты выпила из бутылочки, которую тебе диетолог прислал?

– Нет, – ответила я. – Где она?

– Ты оставила ее в столовой, – вспомнила свекровь.

Мы вышли из зоны кухни, и я услышала голос комментатора:

– Вот такой футбол нам нужен! И никакой другой!

– Ваня, где Танина бутылка? – спросила Рина.

Иван Никифорович сидел молча, не отрывая глаз от экрана. Ирина Леонидовна потрясла сына за плечо. Он вздрогнул.

– Где? Кто звонит? Который час? Какое нынче число?

– Извини, дорогой, – смутилась мать, – ты, наверное, очень испугался!

– Я? Почему? – изумился мой супруг.

– Бум! – заорала Рина. – Я прямо оглохла, правда, на короткое время, и онемела.

Я подавила смешок. Ирина Леонидовна может ненадолго потерять слух. В это я верю. Но вот дара речи она никогда не лишится.

– Бум? – повторил Иван. – Это кто? Чья фамилия? Он меня разыскивает? Где телефон?

– Бум – звук взрыва, – успокоила я мужа, – очень громкий. Ирина Леонидовна полагает, что он тебя напугал!

– Взрыв? – с изумлением задал вопрос Иван. – Нельзя его бояться. От страха ничего конструктивного не рождается. Надо сохранять разум, упасть ногами к зоне детонации, а когда перестанут сыпаться осколки и обломки, отползти подальше и смываться из опасного места. Взрыв? Где он произошел? Почему я не знаю? Танюша, из офиса звонили? У нас ЧП?

А вот и ответ на заданный Риной вопрос: «Кем надо быть, чтобы не услышать взрыва?» Иваном Никифоровичем, который смотрит футбол.

Понимая, что сейчас буду смеяться без удержу, я оставила Ирину Леонидовну объяснять сыну, что произошло на кухне, и поспешила в гардеробную. Надо одеться и ехать к Марине Комиссаровой, бывшей секретарше Сиракузова.

Я потянулась к черному джемперу и такого же цвета брюкам. Понятия не имею, как выглядит корреспондент глянцевого журнала, а если не знаешь, как одеться, натягивай вещи цвета «свежий уголь», никто не придерется. И стройнит вдобавок.

Дверь распахнулась, на пороге возникла Рина с кастрюлей в руках.

– Полюбуйся, что это? – закричала она и сунула мне под нос емкость. – Я решила вылить во флягу активированную воду, которой немного на дне осталось. И? И? И? Как это назвать?

Я почесала переносицу:

– Ну… твердые отходы жизнедеятельности биологического организма. Фекалии.

– Чья какашка? – вопросила Рина. – Как она здесь очутилась? Таня?

– Я точно ни при чем, – принялась зачем-то оправдываться я, – умею пользоваться унитазом.

– О тебе и речи нет, – отмахнулась свекровь. – Мози или Роки! Кто из них?

– Зачем нам в этом разбираться? – Я попыталась приглушить энергию Рины. – Дело сделано. Печати на гуано нет. Хорошо помню, когда мы в кастрюлю воду налили, она была чистой. Бульдожки носятся по квартире, как буйволы, могут взлететь на диван, на кровать. Но на разделочный столик им слабо вскочить! О! Я видела, как туда легко запрыгнул Альберт Кузьмич! Незадолго до того, как кастрюля превратилась в динамит. Удивительно, что она не пострадала!

– Так не современное производство! – объяснила Рина. – Я купила ее в семидесятых годах в городке Уржамас. Мы туда поехали на лето к моей родственнице. В Москве был один алюминий на полках. А там вот эти кастрюльки всех размеров. Тетка очень советовала полный набор приобрести, шептала мне: «Выдам гостайну! Я работаю на военном заводе бухгалтером. Танки делаем. Тут неподалеку находится наше производство. Посуду производит бытовой цех. Остается металл, не выбрасывать же его, вот и клепаем утятницы, супницы, ковши. Сносу им нет! Вечные! Бери! Плохого я не посоветую». И не обманула! Много лет прошло, вся утварь погнулась, поломалась, прогорела, хваленые тефлоновые сковородки в прах рассыпались. А танковые горшки как вчера родились! Значит, кот! Ну-ну! Сейчас мы с ним побеседуем. Интересно, что он имел в виду, когда использовал кастрюлю в качестве лотка?!