Рути искренне горевала. Но еще сильнее она огорчилась, когда узнала, что по завещанию почти все деньги Спира должны перейти фонду его имени. Ей лично он завещал, по ее мнению, оскорбительно мало. По тому же завещанию директорами-распорядителями фонда пожизненно назначались Рути Спир и Норман Кларк.

В Москву она вернулась с охотой— ей нравилось в России.

Газета «Сегодня», раздел «Происшествия»:

«НЕФТЯНАЯ ВОЙНА В МОСКВЕ.

В последнее время по Москве прокатилась волна взрывов и заказных убийств, жертвами которых стали крупные предприниматели, занимающиеся нефтяным бизнесом. Печальная участь уже постигла г-на Сидорова (концерн «Сибнефть»), г-на Феоктистова (фирма «Альтаир»), г-на Лукова (фирма «Квантинвест») и некоторых других.

Вчерашнее происшествие вполне вписывается в этот же ряд. На Литовском бульваре был взорван «Мерседес-500», принадлежащий главе фирмы «Свитнефть» г-ну Халилову. За рулем находился его шофер г-н Диков. Погибли оба.

Следствие предполагает, что мощное радиоуправляемое взрывное устройство было заложено в салоне автомобиля.

Г-н Халилов был известен тем, что осуществлял крупные поставки нефтепродуктов на всей территории России, СНГ и за рубеж.

Выстраивающийся ряд событий позволяет утверждать, что в Москве в последние месяцы идет крупномасштабная война за передел сфер влияния в нефтяном бизнесе. Некоторые фирмы, «курируемые» серьезными преступными группировками, насколько нам известно, переключили свои усилия именно на эту сферу предпринимательской деятельности, столь нецивилизованными методами вытесняя конкурентов.

Петр Зотов».

Я встретился с Ольгой, как мы и договаривались, в сквере напротив бывшего ЦК, на «нашей» скамейке. Я пришел вовремя, но она меня уже ждала. Я старался поменьше смотреть на темные круги под ее глазами, похоже, она не спала всю ночь.

— Я не очень-то хорошо выгляжу?

Я честно пожал плечами.

— Давайте пройдемся до Рути пешком.

— Хорошо, я только должен сначала пристроить куда-нибудь машину, а то ее арестуют.

— Разве вашу машину могут арестовать?

— На ней же не написано, что ее владелец — следователь по особо важным делам, обремененный государственными полномочиями. Тем более что сейчас, насколько вы должны помнить, я всего лишь частный детектив из сыскного агентства «Аякс».

— Да, я об этом помню.

Мы заехали в Старосадский переулок, где напротив Ивановского монастыря я и припарковал машину. Потом мы спустились к Солянке, я купил пару аппетитных вафельных рожков шоколадного мороженого. Ольга, кажется, немного расслабилась, и лицо ее посвежело.

Самым ярким впечатлением от вечеринки у Рути было присутствие классического шута, представленного нам в виде известного поэта Александра Кочнева. Его искренний интерес к профессии частного сыщика и функционированию сыскных бюро отравил мне добрую часть и так не слишком веселой вечеринки. Тень смерти Дэвида и Кларка словно бы витала по просторным комнатам с выбеленными стенами и дорогой стильной мебелью.

Рути излучала радушие. Когда Ольга представила меня, мгновенная подозрительность промелькнула в ее взгляде, но тотчас же была стерта традиционной американской улыбкой.

Иногда мне кажется, что это какая-то национальная болезнь американцев — улыбаться при любых обстоятельствах, показывая свои прекрасные, чаще искусственные, зубы. Они любят писать про нас, про свои впечатления от Москвы и России, что у нас, мол, люди мало улыбаются в метро и на улицах. Может быть, это и так. Но эта искусственная улыбка раздражает порой больше, чем хмурые лица моих соотечественников. Потому как она не предназначена конкретному собеседнику, она всего лишь привычное упражнение для мускулов лица.

Теперь я понял, что Ольга была права — Рути и правда была похожа на Майю Плисецкую. Те же роскошные с рыжинкой волосы, та же гордая осанка, по которой можно было понять, что она не только следит за своим здоровьем, но занимается этим всерьез, посещая сауны и тренажерные залы. А может быть, и бегает по утрам, как американский президент.

Так они и бегут всей страной, улыбкой вперед.

Рути была явно из тех женщин, которым я мог бы понравиться. Это всегда ощущается. Дело не в моей любви к самому себе, а в том, что с этим типом женщин я просто не знаю иногда как себя вести. Хотя я понимаю тех, кто в них без памяти влюбляется. Некоторая истеричность их натуры, которая меня лично отпугивает, для многих представляется привлекательной и пикантной. Особенно для тех, кто любит страсти в клочья.

Я же предпочитаю спокойствие и умеренность, клочьев мне и на работе хватает. Наив, интим и уют — вот мой идеал, к сожалению благодаря моей любимой работе недостижимый.

К моему излюбленному типу женщин принадлежала Люба Спирина, та самая подруга Ольги, которая когда-то хотела усовершенствовать свой английский. Похоже, она прижилась в этом американском доме. Вряд ли только английский привлекал ее сюда, тем более что говорили здесь в основном по-русски.

Я даже слегка подзабыл о цели своего визита, когда Рути познакомила нас с Любой, а Ольгу увела шептаться в другую комнату. Ни поэта, ни других гостей тогда еще не было, и нам волей-неволей пришлось общаться наедине.

О чем я мог спросить балерину при светском разговоре? Конечно же о балете. О каком балете, не ударив в грязь лицом, я мог заговорить? Ну конечно же о «Жизели», сюжет которой я хотя бы немного помнил!

— Вы тоже танцуете в «Жизели»? Я был на последнем спектакле.

— Это вас Ольга пригласила? — улыбнулась Люба.

— Нет, я сам пришел, — гордо и честно ответил я.

— И часто вы бываете у нас в Большом? — без всякой задней мысли спросила она.

Я понял, что соврать не смогу.

— Если честно, то третий раз в жизни.

Про себя я вспомнил, что первые два раза были всего лишь торжественными советскими годовщинами, на которых сначала говорят долгие речи, а потом выступают артисты. К этому времени, как правило, половина зрителей уже сидит в буфете. В Большом всегда было хорошее пиво, а для особых эстетов — шампанское.

— А я каждый день, — непосредственно призналась Люба, — и очень его люблю. Когда меня после училища взяли в театр, я была на седьмом небе. Представляете, танцевать на той же сцене, что и Уланова, Плисецкая, Максимова... Сначала я была «у озера»...

— У озера? — переспросил я.

— Да, так называют тех, кто танцует в кордебалете, причем в самой глубине сцены. Девочки обычно там, в глубине, успевают и посплетничать, и посмеяться. Мне поэтому в кордебалете не нравилось. Теперь-то я уже корифейка, как Ольга... — Ее возвышенные интонации меня совсем не раздражали.

— А что означает «корифейка»?