женщины висела большая сумка. Было видно, что она недавно приехала в деревню. У нее был характерный для новоприбывших взгляд. А для меня было важно присматривать за новичками – даже держась особняком. Я должна была это делать. Ради своей безопасности. И ради твоей. Эта захолустная деревушка в глубине Котсуолдса была местом, куда люди приезжали, чтобы спрятаться. И я распознала родственную душу, когда увидела ее.

– Мамочка, – позвала ты, дергая меня за руку.

– Прости, Лолли, – сказала я, отводя взгляд от незнакомки и следуя за тобой в кафе. Твои огромные карие глаза загорелись, когда Мелисса протянула тебе горячий шоколад в белом полистироловом стаканчике; поверху громоздилась шапочка взбитых сливок. Я рассмеялась и сказала, что тебе никогда не справиться со всем этим. Потом мы стояли у входа в кафе, сжимая в ладонях теплые стаканы, ты слизывала сливки с горячего шоколада, а я искала взглядом ту женщину среди толпы людей, собравшихся у рождественской елки. Я видела, как она двигалась сквозь эту толпу; ее плечи ссутулились от холода, взгляд метался туда-сюда, словно от испуга. Она выглядела словно загнанный зверь. Так ли я выглядела, когда приехала в деревню три года назад, беременная тобой и отчаянно нуждающаяся в новом начале?

– Подожди секунду, солнышко. Я только перекинусь парой слов с Мелиссой.

Я отпустила твою руку и вошла в кафе. Мелисса Браун была крупной женщиной с седеющими волосами, подстриженными под каре; посередине их делил пробор, а по бокам удерживали заколки. Ей было около сорока лет; старомодная и по воззрениям, и по внешности. Мелисса никогда не была замужем и всю жизнь прожила в Беггарс-Нук. В результате она знала все обо всех. Ну, почти обо всех. Я знала, что она считает меня загадкой, потому что неоднократно говорила мне это. «Дорогая Роуз, – обычно говорила она, удерживая мои руки в своих широких, липких от сиропа ладонях, – ты такая загадочная!» Эти слова Мелисса обычно произносила после того, как я уворачивалась от одного из ее многочисленных вопросов. Но она всегда была добра ко мне и старалась вовлечь меня в деревенскую жизнь.

В кафе было тихо. Большинство людей все еще собирались у «рыночного креста» или рассматривали прилавки с разноцветной мишурой и аляповатыми украшениями. Ты уже уговорила меня купить одно: маленькую золотую фею, чтобы повесить ее на елку.

– Мелисса, – сказала я, понизив голос, хотя в кафе были только мы с ней. – Ты не знаешь, кто эта женщина? Та, худенькая, в вязаном берете?

Мелисса вытерла руки о свой цветастый фартук и посмотрела на странную женщину, потом покачала головой.

– Никогда не видела ее раньше. Наверное, она из соседней деревни… Ах да, пока не забыла: Нэнси сказала, что кто-то заинтересовался объявлением, которое ты повесила в ее витрине. Ну, тем… о сдаче жилья в аренду.

Нэнси работала в местном магазине и была младшей сестрой Мелиссы. Я специально сформулировала объявление расплывчато, попросив Нэнси взять сведения у тех, кто заинтересуется предложением, – чтобы я могла впоследствии связаться с ними, а не давать информацию о себе. Я даже не указала в нем свое имя. Я не могла рисковать.

– Это здорово. – Я уже знала, что, если объявлением заинтересуется мужчина, я не стану связываться с ним.

Я и так совершила ошибку с моей последней квартиранткой. Она была подходящего пола, но задавала слишком много вопросов. Хотела подружиться со мной. Так что ей пришлось уйти.

– Я попрошу Нэнси передать тебе контакты – завтра, если хочешь?

Я кивнула, но в этот момент мои мысли уже витали далеко. Я отошла от стойки и направилась туда, где оставила тебя у открытой двери кафе.

И замерла на месте. Тебя не было.

Я отвернулась от тебя всего на несколько минут. Это было глупо с моей стороны. Обычно я никогда не выпускала тебя из виду. Но в тот момент я, вопреки обыкновению, чувствовала себя в безопасности, окруженная всеобщим рождественским весельем, окруженная жителями деревни, которые на самом деле не знали меня, но за которыми я наблюдала последние три года издалека, чтобы понять, кому можно доверять. Все они казались честными, трудолюбивыми людьми. Солью земли. И я думала, что могу доверять тебе – ведь с тех пор, как ты начала ходить, я внушала тебе, что нужно быть осторожной, всегда оставаться рядом со мной. Не уходить никуда. Но ты была еще маленькой девочкой. Всего два с половиной года. Маленькая девочка, завороженная блеском Рождества.

Ты ушла.

– Лолли! – закричала я, не в силах сдержать панику в голосе. Выбежала из кафе на улицу. Мой взгляд обшаривал тротуары и площадь, церковный хор, который закончил пение «Тихой ночи» и начал расходиться. Значит, прошла всего лишь минута, максимум две. Ты не могла уйти далеко.

Но я не видела тебя нигде. Не видела ни твоего красного пальтишка, ни ярко-розового шарфа, ни цветной шапочки с помпоном. В ушах у меня застучала кровь.

– С тобой все в порядке? – Я услышала голос Мелиссы у меня за спиной, но он был странно искажен, как будто я оказалась под водой.

– Она пропала! Лолли пропала! – кричала я. – Я не вижу ее! Я нигде ее не вижу!

Люди толпились вокруг, смеялись, разговаривали, потягивали глинтвейн. Мне хотелось закричать на них всех: «ПРОЧЬ С ДОРОГИ! ГДЕ ОНА? ГДЕ МОЙ РЕБЕНОК?» Я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, паника давила на грудь.

Он забрал тебя. Это все, о чем я могла думать; эти слова кружились в моем сознании, как кадры из фильма ужасов.

Я проталкивалась среди людей, звала тебя по имени. Я чувствовала, что Мелисса идет позади меня, пытаясь успокоить, но не могла понять, что она говорит. Я была в панике. Слепая паника – я слышала, что люди называют это так, и это именно то, что я чувствовала. Я была ослеплена страхом.

Я пробиралась сквозь праздничную толпу, Мелисса не отставала. Я слышала, как она спрашивала прохожих, не видели ли они маленькую девочку в красном пальто.

А потом ты появилась. Я увидела тебя сквозь толпу, ты держалась за руку таинственной женщины – тогда я еще не знала, что ее зовут Дафна Хартолл. Ты улыбалась, но на щеках у тебя виднелись следы от высохших слез.

Я бросилась к тебе, почти оттащив от этой высокой худой женщины, и, присев на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с тобой, обняла, вдыхая твой знакомый сладкий запах.

– Слава богу, слава богу, слава богу…

– Извините, – произнесла женщина, ее голос был хриплым. – Она, похоже, потерялась, и я сказала,