– Сделай сама. И серьезно: чем страшнее, тем лучше. Мы с Оливией поспорили на то, что мое свидание будет круче ее.

Сара пихает его в бок.

– Я тоже хочу участвовать в споре. Мой день – завтра, и я знаю, что после моего свидания твое будет выглядеть так, словно его спланировала тетя Патрисия.

Я стону.

– Видимо, все уже знают о вчерашнем свидании?

– Да, мы все получили эту фотку. Сколько ему? Двенадцать? – спрашивает дядя Сэл.

Я метаю убийственный взгляд на Чарли.

– Ты что, разослал эту фотку всем?

Он поднимает руки вверх.

– Не мог остановиться! Начав, уже не мог.

– Этой семье понятие «приватность» незнакомо?

Все за столом хором отвечают:

– Нет.

Чарли поворачивается к сестре.

– С чего ты взяла, что твое свидание будет лучше моего? Тебе всего пятнадцать лет. Что ты вообще знаешь о свиданиях?

– Меня устроит все, если там не будет фермы с животными, – говорю я. – И младенцев.

Сара самодовольно улыбается.

– Увидишь. Это будет потрясающе.

Тетя Патрисия, дядя Ронни и мальчики врываются через заднюю дверь в дом. Патрисия ищет глазами меня и, заметив, прорывается через всех.

– Рождество было загублено после твоего ухода. Все просто… развалилось на части. Гарольд так расстроился из-за твоего ухода, что больше не захотел играть Иосифа. Козы заболели и стали бросаться на все вокруг. Младенец Иисус беспрерывно орал.

Оливия пробирается в комнату во время ее выступления и падает на стул рядом со мной, пихая меня под столом.

– Мне правда жаль, тетя Патрисия, – говорю я самым сердечным тоном, на какой способна.

Она не унимается.

– Я знаю, что ты еще не отошла от отношений с Дэйвом, но это не повод обламывать веселье всем остальным.

– С Гриффином, – поправляет ее Чарли.

– Кто это – Гриффин?

– Парень, от отношений с которым Софи не может отойти, – поясняет он.

Я кидаю в него кусок булочки.

– А кто такой Дэйв? – Тетя Патрисия выглядит смущенной.

Чарли пожимает плечами.

– Понятия не имею.

Наконец тетя Патрисия уходит, продолжая размышлять на тему, кто же такой Дэйв. По крайней мере, она больше не распекает меня.

Заходит дядя Майкл со словами: «Новые ставки!». Эта история со свиданиями напоминает игры НБА на вылет.

Очевидно, бабуля вчера разузнала, что мои дяди, несколько тетей и несколько моих старших кузенов заключают пари на то, во сколько я приду домой со свидания. Стратегия у них такая: угадать, кто выбрал свидание, как и где оно происходит и сколько я смогу продержаться там. Ставки перестают приниматься, когда я сажусь в машину того парня, с кем у меня свидание.

Бабушка ведет себя так, словно злится, но, мне кажется, она сама в этом участвует. Откуда еще все могут знать, в какой момент я выхожу за дверь?

– Значит, есть реальный лист, где ты можешь сделать ставку? – спрашиваю я Оливию.

– Да. Групповая рассылка начинает выходить из-под контроля.

– Сколько человек в группе? И почему я не могу быть в ней?

Оливия строит странную гримасу.

– Очень много. Я хотела добавить тебя, но Грэхем сказал, что единственный способ сохранить соревнование честным и непредвзятым – сделать так, чтобы ставки не влияли на тебя. Потом дядя Ронни заполонил чат фотками своей собаки, и Чарли создал другой чат, без него, где мы проголосовали за то, оставлять ли дядю Ронни в основном чате. В конце концов дядя Майкл решил нарисовать таблицу ставок.

Я смотрю на Оливию.

– Это все вышло из-под контроля.

Она кивает в сторону дяди Сэла.

– Я не знала, умеет ли он хотя бы набирать текст, но потом он просто начал обрывать мой телефон.

Дядя Сэл смеется.

– Я рад, что мы перешли на бумагу. Я больше не мог выносить эти фотки собаки Ронни, на которых она лижет свою задницу.

На столе вибрирует мой телефон, и я переворачиваю его экраном вверх. Сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда я вижу имя Гриффина. Словно он знает, что мы о нем только что говорили.

Внезапно за моей спиной появляется Чарли и смотрит на экран.

– О нет! Никаких болванов в мой день.

Он пытается отнять у меня телефон, но я не даю это ему сделать.

Сажусь обратно на стул и открываю сообщение. Там моя фотография с Сэтом, Оливией и Дрю с моего первого свидания. Мы сгрудились перед гигантским картонным снеговиком. Фото было сделано сразу же после нашей игры в снежки.

ГРИФФИН: Кто-то послал мне вот это. Парень, который рядом с тобой, выложил ее и приписал: «Надеюсь, все остальные свидания ее разочаруют».

Прежде чем я успеваю подумать, что ответить, Гриффин присылает следующее сообщение.

ГРИФФИН: Видимо, я не ожидал, что ты так быстро пойдешь на свидание с кем-то другим. Знаю, что облажался, и прошу прощения. Меня убивает видеть тебя с этим парнем.

– Господи, нет! – восклицает Чарли у меня за спиной. На этот раз ему удается отобрать у меня телефон. – Он не имеет права заставлять тебя чувствовать себя виноватой, когда сам же и хотел расстаться.

Чарли начинает быстро печатать ответ. Я пытаюсь отобрать телефон у него.

– Что ты там пишешь? – Мой пронзительный голос звенит в кухне, но никто не реагирует, разве что бросают на меня недоуменный взгляд.

– То, что ты должна была сказать ему несколько дней назад.

Когда Чарли наконец отдает мне телефон, сообщение уже отправлено. И, когда я читаю, что он написал, мои щеки розовеют от смущения. Чарли очень детально описал, что и куда Гриффин должен себе засунуть.

Я пялюсь в свой телефон, когда бабушка зовет меня в холл.

– Пойди оденься. Поедешь со мной в магазин, потому что Оливия сегодня утром должна помочь маме. Мы там посмотрим тебе наряд на вечер.

Позавтракав, большая часть семьи разбредается по дому. Чарли останавливается у задней двери и кричит:

– Будь готова к шести тридцати!

Я продолжаю поглядывать на телефон. Неудивительно, что Гриффин ничего не отвечает.

* * *

Мы с бабушкой едем в магазин, когда звонит моя мама.

– Привет, дорогая, как дела? Вероятно, ты пережила вчерашнее свидание?

Думаю, она хочет казаться бодрой и веселой, но ее голос звучит устало и обеспокоенно.

– Это было ужасно, но ничего другого от тети Патрисии ожидать было нельзя. Как Марго?