из досок двухэтажные нары. На них сидели солдаты. Некоторые что-то пришивали к своим шинелям, некоторые пили чай из котелков и кружек, а один даже чистил свой автомат, разложив его части на куске белой материи.

— Эге, пополнение! — крикнул кто-то с верхнего этажа нар. — Алёша, откуда ты его, такого, выдернул?

— С буфера снял. На фронт, видишь ли, едет, — ответил лейтенант.

Солдаты окружили Андрея.

— Ты что это, от матери с батькой смылся? — спросил пожилой боец, сидевший на доске около двери.

— Он говорит — нет у него ни отца, ни матери. Немцы убили, — сказал лейтенант.

— Эх ты, бедняга, — вздохнул пожилой и похлопал Андрея по плечу. — Что теперь делать будешь, а?

— Воевать… — чуть слышно сказал Андрей.

Вагон вздрогнул от хохота.

— Чего смеётесь? — сказал пожилой. — Ежели правда, то парню податься некуда.

— Его с первой же станции начальник эшелона наладит в тыл.

— А мы его усыновим, — сказал пожилой.

Он подвинулся на доске и хлопнул по ней ладонью:

— Садись, вояка. Чай пить будем.

Андрей присел на доску.

— Иваном меня зовут. Дядей Ваней, — сказал пожилой. — А фамилия — Кухта.

— А меня — Андрей.

— Ну, вот и познакомились, — улыбнулся Кухта.

Он развязал вещевой мешок, вынул из него плоский алюминиевый котелок, кружку, два больших чёрных сухаря и целую пригоршню пилёного сахара.

Через минуту в руках у Андрея оказалась кружка с кипятком и сухарь.

— У меня двое таких дома, — сказал Кухта, насыпая в кружку заварку. — Старшему — десять, а младший ещё в школу не ходит. Если бы не война…

И тут вдруг все разом заговорили о том, что было бы, если бы не война.

Андрей согрелся.

Ровно постукивали колёса. Вагон покачивало. Голоса солдат звучали всё глуше и глуше и наконец совсем отдалились куда-то.

— Э, да ты засыпаешь, герой! — сказал Кухта, и, подняв Андрея на руки, передал его сидящим на нарах. — Ну-ка, ребята, пристройте его куда-нибудь в тёплый уголок.

Кто-то подложил ему под голову мягкий узел, кто-то накрыл шинелью, и наступила темнота.

* * *

Он проснулся от грохота.

Эшелон стоял.

В темноте вагона слышался лязг металла, топот ног, крики.

Ещё раз грохнуло где-то совсем рядом. Всё внутри озарилось красным отблеском. Через широкий проём открытой двери Андрей увидел ночную степь, по которой двигались рычащие тени. Под насыпью что-то горело, разбрасывая во все стороны бенгальские искры. Клубился дым, багрово освещённый снизу.

— Мальчишка, мальчишка где? — услышал он голос Кухты.

— Я здесь! — крикнул Андрей, подползая к краю нар.

— Давай сюда, живо!

Широкие ладони схватили Андрея под мышки и сдёрнули с досок.

Наверху что-то громко и страшно затрещало. На голову Андрею посыпались острые щепки.

— Из пулемёта садит, гад! — сказал Кухта, прижимая Андрея к себе. — Ну, солдат, попали мы с тобой в переделку!..

Он бросился к дверному проёму и соскочил на насыпь.

— Лезь под вагон! Быстро! — Кухта толкнул Андрея в темноту.

Андрей больно ударился коленом о рельс и пополз вперёд.

Рядом рванулся ослепительный трепетный свет.

«Ду-ду-ду-ду-ду!..» — загрохотало над самым ухом.

Андрей прижался щекой к земле, пахнущей мазутом.

Мельком он успел увидеть стоящие в степи танки с белыми крестами на башнях. Их пушки были повёрнуты в сторону эшелона.

«Фашисты! — догадался он. — Как же так получилось, что они прорвались к железной дороге?»

Кто-то свалился сверху на Андрея, больно надавил коленом на спину.

— Эй, кто здесь?

— Я! — пискнул Андрей.

— А, фронтовик! Лежи, не высовывайся!

Кажется, это голос лейтенанта Васильева.

Поверх рельса было видно, что происходит в степи.

Пушка одного из танков выбросила узкий сноп огня. Разрыв оглушил Андрея. Он захлебнулся воздухом. И тотчас стало светло и тепло. Загорелись деревянные стенки вагона.

— За насыпь! За насыпь! — крикнул кто-то.

Андрей приподнялся на локтях и снова пополз вперёд.

Неожиданно руки оборвались в пустоту — и он покатился вниз.

Наверху гулко ударило, как будто с размаху дали молотом по железной бочке.

— Кухта! — крикнул Андрей. — Кухта! Дядя Ваня!

— Я здесь!

Широкие ладони нащупали Андрея, прижали его к земле. В красном свете огня Андрей увидел над собой потное лицо Кухты.

— Одного подбили из противотанкового ружья, а второй драпанул. Страшно?

— Страшно, — честно сказал Андрей.

— Война, брат. На войне всегда страшно… Что же мне с тобой делать?

— Не знаю, — сказал Андрей.

— Мы у линии фронта. Хорошо бы тебя в медсанбат, в тыл.

— Дядь Ваня, если бы шкаф был здесь…

— Какой шкаф?

— Книжный. Через который я попал к вам.

— Тебя не продуло в вагоне случаем? — Кухта озабоченно склонился над Андреем и потрогал его лоб шершавой ладонью.

— Не, не продуло. А шкаф у нас в комнате стоит. В нём полно книг, а за книгами машина… Мне её отец показал…

— Эх, милый… — вздохнул Кухта.

Бой затих.

Наверху, на рельсах, суетились бойцы. Они сбивали пламя с горящего вагона.

Рядом с Кухтой оказался лейтенант Васильев.

— Как тёзка-то мой, жив?

— Жив.

— А второй тоже далеко не ушёл, — радостно сказал лейтенант. — Ему петеэрщики башню заклинили, а потом расстреляли с борта.

Андрей догадался, что это о втором фашистском танке.

— У нас-то сколько убитых? — спросил Кухта.

— Да человек двадцать. Паровоз они, гады, покалечили. Теперь на позиции пешком придётся.

— Вот что, Васильев, — строго сказал Кухта. — Привёл ты парнишку в эшелон, давай сам и заботься о нём. По-моему у него температура. Простыл на буфере, понимаешь. Тащи-ка его в медсанбат.

— Я не хочу в медсанбат, хочу с вами! — закричал Андрей, вскакивая на ноги.

— Не выйдет, — жёстко сказал лейтенант, хватая его за руку. — Видишь, что здесь творится? Сейчас мы уходим отсюда. Двадцать километров — марш-бросок до города, а потом сразу в бой…

— Я буду патроны вам подносить! — со слезами в голосе крикнул Андрей. — Я ничего не боюсь, честное слово!

Лейтенант засмеялся.

— Это, мальчик, не гражданская война. Патроны нам подносить не нужно. Идём.

Андрей выдернул руку из его ладони, но Васильев поймал его за плечо.

— Идём, идём.

Они прошли вдоль насыпи к голове состава и остановились около вагона с красным крестом в белом круге.

— Эй, врачи! Принимайте-ка пациента!

Из двери высунулась голова в шапке.

— Кто там ещё у тебя?

Васильев поднял Андрея и сунул его в чьи-то руки.

Андрей оказался в полной темноте.

Дверь вагона задвинулась сама собой. Над головой вспыхнула электрическая лампочка, неожиданно превратившаяся в люстру, и Андрей увидел испуганное лицо мамы.

— Что с тобой? Почему ты кричишь?

— Меня в медсанбат… — сказал Андрей и вдруг всхлипнул. — Мама,