вам навстречу, выбежал или, напротив, забежал в подворотню?

Супруги синхронно отрицательно покачали головами.

– В тот вечер, как я уже говорил, была неважнецкая погода, – заметил Михаил Львович, – в такую погоду даже собачников с их питомцами нечасто встретишь. Поэтому на улицах практически не было прохожих. Мы бы тоже, наверное, не решились выйти, если б наши прогулки не превратились для Лялечки в жизненную необходимость…

За беседой время летело незаметно. Только взглянув на наручные часики, Маруся поняла, что засиделась.

– Спасибо вам большое, – прощаясь с дружелюбными и разговорчивыми супругами, сказала она. – И за теплый прием, и за ваше неравнодушие. Можете быть спокойны, вы сделали для друга моего пациента все от вас зависящее и даже больше. К сожалению, он получил ранение, несовместимое с жизнью… Будьте здоровы и берегите друг друга!

Растроганные Синицыны в ответ заявили Марусе, что всегда будут рады ее видеть, и пожелали здоровья ей и всем-всем ее пациентам.

Выйдя из синицынской хрущевки, Маруся решила собственными глазами взглянуть на место, где супруги нашли раненого Семена. Ту самую подворотню она, следуя их подробным указаниям, нашла быстро. Прохожих, несмотря на вполне сносную для начала декабря погоду, в этот поздний вечер тоже было немного. Нырнув в подворотню, Маруся очутилась в безлюдном дворе, со всех сторон окруженном темными коробками хрущевок. Казалось, что за каждым ее шагом пристально следят десятки светящихся глаз-окон. Маруся поежилась и уткнула нос в шарф.

Пройдя через двор, она, как и говорили Синицыны, через такую же арку вышла на соседнюю улицу, еще более пустынную. Посмотрела направо, потом налево. Улица граничила с заброшенным пустырем, по которому мела поземка. На всю улицу – один фонарь, и тот еле-еле светит. Странное дело, за без малого год жизни в Чкаловске Маруся неплохо изучила небольшой в общем-то город, но в этом его конце оказалась впервые.

Понятно одно: шансы найти здесь следы человека, который ранил Семена, стремятся к нулю. Придется возвращаться несолоно хлебавши.

Возвращаться Маруся намеревалась таким же образом, каким попала на эту незнакомую ей улицу, – через двор. Однако на ее пути возникло неожиданное препятствие. Вход в арку перегораживала большая собака. Худая, без ошейника – явно бездомная. Стоило Марусе сделать шаг, как собака глухо заворчала, обнажив большие клыки.

Маруся любила собак, и маленьких, и больших, и никогда их не боялась. До этого момента.

– Тихо, тихо, – заискивающим тоном произнесла она, чувствуя, как внезапно взмокла спина, – хорошая собачка, хорошая… Я не сделаю тебе ничего плохого, просто пойду своей дорогой. Ты же дашь мне пройти, правда?

Собака всем видом показала, что на месте Маруси на это не рассчитывала бы. Не сводя с потенциальной жертвы глаз, она медленно двинулась в ее сторону.

Маруся невольно попятилась. По спине потек противный холодный ручеек. Надеяться на чью-либо помощь не было смысла, улица словно вымерла.

Однажды Маруся уже попадала в похожую ситуацию: по пустынной улице за ней по пятам шла опасность. Но там, по крайней мере, не было враждебно настроенной и абсолютно непредсказуемой собаки.

Собака теснила Марусю к пустырю. Ну ладно, сейчас главное – отделаться от этого назойливого преследователя. Возможно, на пустыре он отвлечется на что-нибудь и отстанет. Идти через пустырь, конечно, не хочется, – кто знает, что там дальше? Может, там вообще уже заканчивается город и начинается лес? Но если не будет другого выхода…

Свет единственного на всю улицу фонаря до пустыря не доставал, но вместо него местность освещала луна, тучи разошлись, и ночь обещала быть морозной и ясной.

Медленно отступая, Маруся не заметила, как из-за кустов, голые ветки которых сливались с чернильным ночным небом, вышла еще одна собака. Поменьше первой, черная и лохматая. За ней – еще одна. И еще… Сзади приблизились еще несколько. Маруся не успела оглянуться, как ее окружила целая разномастная и разнокалиберная стая, намерения у которой были отнюдь не добрые.

Нет, Маруся, разумеется, догадывалась, что далеко не каждая собака признает себя другом человека. Но услышанные где-то истории о том, как на кого-то напала свора одичавших собак, считала чем-то бесконечно далеким, чем-то таким, чего с ней самой никогда не случится. И вот, кажется, случилось.

Закричать, позвать на помощь? Можно, а толку? До ближайших домов около трехсот метров, их жильцы уже легли спать, окна на зиму наглухо законопачены, ее никто не услышит.

Надо же было так глупо попасться! С другой стороны, чтобы не попадаться, нужно по вечерам сидеть дома под любимым оранжевым торшером, а не шляться где попало и не впутываться в разного рода расследования. И ведь предупреждал же ее товарищ Малышев! Но положа руку на сердце спросим себя: долго бы она там высидела, под торшером? То-то и оно…

Маруся поискала глазами камень или что-нибудь тяжелое, чем можно было бы напугать собак – или, уж в самом крайнем случае, отбиться от них… Однако ничего не увидела. За кустами просматривалась большая мусорная свалка, вот там точно можно было бы подобрать что-нибудь подходящее. Но от свалки Марусю отделяло кольцо, в которое ее взяли собаки. Они, казалось, ждали только какого-то сигнала к нападению. Таким сигналом, очевидно, могло стать любое ее резкое движение, поэтому Маруся стояла, не шевелясь и затаив дыхание.

Сколько длилось это противостояние – минуту, пять минут, десять? Маруся потеряла счет времени. Вдруг со стороны мусорной свалки донесся какой-то шум. На самом деле, наверное, шорох, но обостренные до предела чувства и натянутые нервы восприняли эти звуки как едва ли не гром с ясного неба. Из валявшейся на самом верху кучи мусора картонной коробки вылезла… кошка. Возможно, она залезла туда еще днем, пригрелась и уснула, а рычанье и само присутствие собак нарушили ее сон. Кошка потянулась, выгнула спину, мгновенно, в отличие от Маруси, сориентировалась в ситуации, скатилась с мусорной кучи и стрелой полетела прочь. Стая собак, переключившись с одной жертвы на другую, с громким многоголосым лаем ринулась за кошкой. Маруся, очнувшись от забытья, помчалась в противоположную сторону. Подальше от пустыря – поближе к цивилизации, к домам, в которых, несмотря на позднее время, кое-где еще приветливо светились окна… Она влетела в знакомую арку, пробежала через двор, выскочила на улицу, где жили Синицыны, и остановилась, чтобы отдышаться, только когда почувствовала себя уже в относительной безопасности.

Оставалось надеяться, что ее отважная быстроногая спасительница вовремя забралась на дерево и тоже осталась цела и невредима…

– К сожалению, Иван Трофимович, беседа с супругами Синицыными оказалась безрезультатной, – со вздохом констатировала Маруся.

О своих вчерашних приключениях на пустыре