Кабинка туалета была до того тесной, что в ней невозможнобыло повернуться. Я добросовестно все осмотрела. Взобралась на унитаз, сняларешетку вентиляционного люка и, сунув туда руку, малость пошарила. «А что, еслия действительно нашла бы здесь ключ?» – подумала внезапно. Слишком фантастично.Но ведь куда-то Павел дел эти бумаги?

Сливной бачок и унитаз были мною тщательно осмотрены, и счувством выполненного долга я вернулась в зал. Ник с видом мученика пил кофе,игнорируя испуганные взгляды девиц. Странное дело, Ник производил на разныхлюдей практически одно и то же впечатление: поначалу человек настораживался, апотом у него возникало желание бежать подальше со всех ног. Убежать девицы немогли и молча тосковали.

– Ну, что? – буркнул Ник. Я развела руками. Еслиуж изображать бурную деятельность, то по всем правилам. Я подозвала одну издевушек и сунула ей фотографию Пашки. На снимке мы с ним вдвоем стояли наступеньках ЗАГСа, я с огромным букетом в руках… Фото я сложила пополам, чтобымоя донельзя сияющая физиономия не отвлекала девушку.

– Не помните, этот парень к вам заглядывал?

Официантка посмотрела внимательно и кивнула, к моемувеликому удивлению. Судя по тому, что Ник подавился кофе, он был удивлен ещебольше.

– Как же, помню его.

– Давно это было? – откашлявшись, спросил он и зряэто сделал, девушка сразу же насторожилась:

– Давно. В начале лета, наверное.

– И ты его запомнила? – усомнился Ник.

– Конечно. Такой красавчик. А в чем дело? –додумалась спросить она.

Ник достал из кармана джинсов липовое удостоверение и сунулей под нос. Только идиот мог поверить, что он служит в милиции, но девица сразуприняла ответственный вид, хотя ее беспокойство лишь усилилось.

– Что он натворил? – спросила она.

– Уклоняется от алиментов, – хмуро сообщил Ник.

– Да вы что? А мне сказал, что не женат. Я все ждала,может, позвонит.

– Он многодетный аферист-многоженец, – развил темуНик. – Так что тебе крупно повезло…

– Чего мне повезло? – не поняла она.

– Просто повезло, поверь на слово, – вздохнулНик. – Часто он здесь появлялся?

– Нет. Один раз всего и был. Сидел с другом.

Мы переглянулись. Если верить наблюдателям, в кафе Павелобедал в одиночестве.

– А ты ничего не путаешь? – ласково спросил Ник.

– Чего мне путать? Павел у окна сидел, вот здесь, адруг у самой двери.

– А чего так-то, поссорились, что ли? – вздохнулНик, сообразив, что разговор с официанткой предстоит занятный.

– Нет, вроде не ссорились. Павел пришел, сделал заказ,ну, мы с ним немного поболтали. Я ушла на кухню, возвращаюсь, вижу, еще одинстол занят, не помню, кажется, парень с девкой пришли или две девки…

– Девок пропусти, про друга давай.

– Ну, может, он и не друг ему, но знакомыйточно, – задумалась девица. Ник еще раз тяжко вздохнул, а она поспешносказала: – Вот за этим столом тот мужик сидел. И они с ним разговаривали.

– О чем? – спросил Ник.

– Не помню.

– Что, вообще ничего не помнишь?

– Ничего особенного они не говорили. Так, обычныйразговор. А когда Павел стал со мной заигрывать, тот засмеялся и говорит: «Вы сним поосторожней, девушка, он у нас известный сердцеед», – вот я иподумала, что они друзья, ну, что знакомы раньше были.

– Значит, как этот мужик вошел, ты не видела? –вновь задал вопрос Ник.

– Так он это, не с улицы вошел, а через черный ход, со двора.Мне Любка-повариха потом сказала. Она видела, как этот тип мимо прошмыгнул, ирешила, что он ко мне, еще выговаривать стала.

– Интересно, и часто к вам клиенты через черный ходзаглядывают?

– Если только знакомые, вот Любка и решила, что он комне.

– Дальше что было?

– Ничего. Павел расплатился и уехал, а этот остался.Минут через двадцать тоже ушел. Я думала, может, Павел вечером заедет к концусмены, но он больше не появлялся.

– А мужик этот еще не заходил?

– Нет вроде. В мою смену точно нет. А так не знаю.

– Как он выглядел?

– Мужик? Ну, лет сорок, полный такой, волосы длинные, яуж и не помню, мужик как мужик. Да, у него наколка на руке была, якорь.

– Морячок, значит, – усмехнулся Ник. – Ты вотчто, красавица. Если вдруг его еще увидишь, позвони по этомутелефончику. – Ник протянул ей карточку, на которой был лишь номертелефона и его имя-отчество, Никита Сергеевич. Девушка попала плечами, нокарточку взяла.

– А, вот еще что, – всплеснула она руками. –Павел на стуле какие-то бумаги оставил в папочке. Я хотела их забрать, думалавернуть при встрече, но этот меня опередил. Я, говорю, сейчас ему позвоню, ипапку взял.

– Что было в папке, не знаешь?

– Конечно, нет. Я ж в нее не заглядывала. Тонкая такая,папка для бумаг, белая.

– Бумаг в ней много было?

– Да вроде нет. Если б кошелек был, я бы возражала,чтоб неприятностей потом не возникло, а тут папка… да и знакомы они, вот я иподумала: пусть берет.

Ник бросил на стол деньги, поднялся, и мы направились квыходу. Он едва сдерживал раздражение, а оказавшись на улице, дал ему волю.

– Деятели, мать их… ничего доверить нельзя. Вот ужправду говорят: хочешь сделать хорошо, сделай сам. С каким дерьмом работатьприходится!

– Думаешь, эта встреча была не случайной?

Ник, притормозив, взглянул на меня и презрительно фыркнул:

– Не смеши. Твой муженек явился сюда и специально сел уокна, чтоб мои олухи его видели. И спокойно поговорил с этим типом. Тот изосторожности пришел через черный ход. После беседы Пашка твой ушел, оставив емудокументы. А идиоты, что за ним следили, даже не удосужились заглянуть в кафе ипоговорить с официантками. Башку оторву придуркам, – зло буркнул он и синтересом покосился: на меня. – Солнышко, а ты, часом, папу не дуришь?Может, муженек тебе чего шепнул про морячка?

– Отстань, – разозлилась я. – Зачем мне весьэтот спектакль?

– Вот и я думаю, зачем?