перевернулся с ног на голову, и теперь я в подвешенном состоянии — не могу обрести покой и почву под ногами, вернуть стабильность. Не получалось найти точку опоры, утраченную, казалось, навсегда.

Я вижу лишь черный цвет на холсте жизни, которым разрисовано мое настоящее и будущее. Не оставила для меня судьба больше красок — только полное затмение теперь мой удел…

Девочки пытались оставаться со мной, но я всех вежливо выпроваживала. Мое одиночество — мое спасение. Я должна сама все это пережить. Ни к чему разделять горе, это личное, и я хочу нырнуть в него без остатка, прочувствовать все его грани и утонуть навечно, или восстать, как феникс из пепла, я не знаю… Пока рано об этом…

* * *

Стук в дверь раздался внезапно, выдернув меня из вязкой массы под названием мысли, которые окутывали меня изнутри туманным призрачным одеялом, не давая вырваться наружу и тем спасая разум.

Наверное, кто-то из девочек опять принес что-то вкусное, пытаясь меня подбодрить. Розово-белый зефир так и стоял в открытой коробке, засыхая на воздухе, как рыба, брошенная умирать на берегу, и такой жизнерадостный цвет никак не вязался с моим настроем, сладости притащила Дана. «Зря…» — не пущу к себе никого, идя открывать дверь, думала я.

— Эмили, добрый день! Тебя не было вчера на работе, я сначала ждал возле ателье, а потом уже спросил у вышедших девушек, где ты, они сказали, что ты уехала… — сначала радостно осклабился Рой, глядя на меня сверкающими глазами, но постепенно замедлил темп речи, а улыбка стала сползать с его лица.

О, наверное, разглядел, как я выгляжу, или что-то прочитал на лице. Зачем же ты пришел?! Зачем?! Не надо больше бередить мне раны! Судорожно завернувшись в теплую шаль, я отступила на шаг, все же впуская его в апартаменты.

— Эмили… Что случилось? Ты заболела, милая? — насторожено заглядывал мне в глаза виконт.

«Я давно заболела тобой. И это болезнь под названием “Рой Бингер”. Но от нее можно излечиться — ты не рак. Хотя нет, именно рак! Я тебя вырежу из своего сердца. Ножом. Пусть останутся на нем незаживающие раны и кровоточат всю оставшуюся жизнь… Пусть… Особенно когда я буду вспоминать тебя, любимый. Но все же так будет лучше».

Посмотрев в такие родные и любимые глаза, наверное, в последний раз, я как можно более спокойно сказала:

— Как ты мог? Зачем так со мной? Я же ничего плохого тебе не сделала. Доверилась тебе… Или на это и было рассчитано? Ты специально искал такую девушку? Которая только недавно приехала в большой город, неискушённую, не знающую мужчин — и тут в ослепительном блеске появляется на ее пути аристократ. Одаривая вниманием, льстя и делая комплименты. А ты всего лишь хотел со мной играть в дурацкие игры! Хотел на время заполучить в свою постель! А, в принципе, нет… Это все же я дура. Ты же с самого начала это все и предлагал. Ты меня всегда видел только постельной утехой! — к концу речи я все же не сдержалась и начала кричать, а потом почувствовала, как холодные, обжигающие слезы разочарования побежали по щекам. Не хотела перед ним раскисать, не хотела показывать свою слабость, но не выдержала.

Рой смотрел на меня растерянными глазами и, выслушав мою обвинительную тираду, хриплым голосом пробормотал:

— Я не понимаю, что тут происходит. Эмили, ты о чем, дорогая? Я не играю с тобой. Ты мне очень, очень нравишься, слышишь? И много для меня значишь! Это не просто встречи, нет. Да, признаю, в самом начале я совершил ужасную ошибку, повел себя неправильно… Но я уже извинился! И даже не представлял, какая ты удивительна и милая девушка! Самая лучшая на свете! Эмили, ты меня сразу очаровала, и для меня было честью познакомиться с такой, как ты. Ты просто безупречна! Да о такой девушке рядом с собой будет мечтать каждый мужчина и желать, чтобы та стала спутницей его жизни, родила ему наследников.

— Да, Рой, наверное, каждый мужчина… Но не ты… Тебе я не нужна. Зачем ты дарил мне надежду на невозможное? Сказал бы сразу, что я всего лишь временное развлечение! Так было бы честнее по отношению ко мне, — с горечью произнесла я.

— Эмили, о чем ты говоришь вообще? — воскликнул Рой, высоко приподнимая в удивлении брови и разводя руки в стороны.

— Твоя невеста приходила ко мне и четко дала понять, где мое место и кто я для тебя. Раскрыла, так сказать, глаза, — и внимательно посмотрела на виконта, ожидая его реакции.

Тот опешил, застыл, явно не ожидая такого поворота. Стоял, вперившись в меня взглядом, с напряженно сжатыми челюстями, а потом громко сглотнул, отчего дернулся кадык. Я лишь горько усмехнулась и, мотнув головой из стороны в сторону, твердо высказала:

— Уходи. И никогда больше ко мне не приближайся.

— Подожди… Дай мне объяснить… — быстро пришел в себя Рой.

Я подняла на него глаза и вопросительно посмотрела, ожидая, что же он скажет. Мужчина замялся, посмотрел в глубь комнаты, скользнул глазами по полу и только потом, взглянув на меня, проговорил:

— Это не то, что ты думаешь. Я объясню… Эмили, мне нужна только ты!

— Но женишься-то ты на леди Розалинде Энтворт! — припечатала я мужчину.

— Эмили, я…

— Уходи, Рой. Просто уходи, не хочу тебя видеть! Ты меня обманул! Оставь меня в покое и никогда больше не приближайся! — начала кричать я, банально скатываясь в истерику.

Рой молча смотрел на меня.

— Ты слышишь! УХОДИ! — кричала я все сильнее.

Он сильно побледнел и, опустив глаза, вышел, захлопнув за собой дверь.

Вот и все… Ушел. И унес часть моего сердца, а мне придется теперь учиться жить вот так — неполноценно. Мы сами добровольно дарим этот кусочек, и он остается у любимых, хороших или плохих, причинивших тебе боль или принесших счастье и радость — ты теперь связан с ними навсегда. И неважно, где они, — всегда будешь чувствовать и вспоминать тех, кого любил, а связь с ними соткана из ажурных узоров судьбы.

Колени подогнулись, и, упав на ковер гостиной, я больше не сдерживала разрывающий изнутри поток слез, не облегчающий боль, а только заполняющий еще большей горечью и чувством потери.

* * *

Жизнь, потерявшая краски, шла своим чередом. Через несколько дней я более-менее пришла