Сон все не шел. В голове вертелись тысячи вещей, над которыми у нее не было власти. Разум кипел. Чтобы успокоиться, Майя стала вспоминать слова из книги, которую показывал ей канцлер Валравен.

«Ибо никто не может обмануть человека вернее, чем он сам. Отчего во снах наш глаз видит лучше, нежели воображение наяву? Как царство разделенное не устоит, так и разум, разрываемый многими науками, приходит в замешательство и иссушается. Как день, проведенный в трудах праведных, несет с собой крепкий сон, так и жизнь, проведенная в трудах праведных, несет счастливую смерть».

От последних слов по спине пробежал холодок. Майя вспомнила, как они с кишоном высадились на проклятые берега. «Здесь вы останетесь навеки. Здесь родилась сама смерть».

Почему в этой темной комнате ей показалось, что она посмотрела смерти в лицо? Почему чудилось, что смерть идет за ней по пятам? Они все умрут, внезапно поняла Майя. Даже кишон. Умрут из-за нее.

В памяти всплыли последние слова из книги Валравена. Слова, которые не давали ей покоя с того самого дня, как она прочла их, ибо то было последнее, что написал ее друг перед смертью. Она видела его словно наяву: вот он сидит в башне, на ногах — деревянные башмаки, волосы взъерошены, в глазах усталость и печаль.

«Я полагал, что учусь жить, однако, как выяснилось, на самом деле я учился умирать».

* * *

В окно стукнул камушек. Майя проснулась.

В комнате было темно, но небо уже начало розоветь. Кишон вскочил на звук.

— Окно, — сказал он. — Лежите тихо.

Беззвучно, как кошка, он скользнул прочь от двери, где провел ночь, и бесшумно выглянул из-за края рамы.

В стекло ударил второй камушек.

— Кто там? — спросила Майя. — Видно?

Не выходя из тени, кишон протянул руку и открыл окно. В раскрытую створку ворвалась торжествующая птичья песнь, громкая и прихотливая, наполнявшая собой утреннее небо.

В окне появилась неясная фигура, и в следующий миг с подоконника спрыгнул Финт Кольер. Восстановив равновесие, он вскинул обе руки, показывая, что безоружен.

— Я знаю, что вы у меня за спиной, сударь, — сказал он, — и знаю, что вы готовы вонзить нож мне в спину. Клянусь, что я влез в окно не затем, чтоб соблазнить эту женщину, а единственно из желания предупредить вас, что сюда идут дохту-мондарцы. Они прибудут очень скоро, — Финт приобернулся и бросил взгляд на кишона. — Ну, мир? Я пришел помочь, не надо меня резать.

Майя поспешно вскочила с кровати.

— Благодарю вас за предупреждение. Мы уходим.

— Советую вам не спускаться на первый этаж. Таверна будет окружена, и хоть этому Корриво давно пора укоротить нос, у него с собой по меньшей мере полсотни человек и подробное описание вас обоих. Он настроен решительно. Я бы советовал вам уходить по крышам.

— Почему ты решил помочь? — отрывисто спросил кишон.

— У меня могли быть на то причины.

Внизу в коридоре зазвучали шаги.

— А как же Джон Тейт? — спросила Майя. — Надо его предупредить.

— Я уже предупредил, моя госпожа. Он как раз шел покупать припасы. Мы найдем его в условленном месте. Вы идете?

Финт протянул ей руку. На лице его играла озорная улыбка, и сердце Майи тревожно забилось. Отвернувшись от протянутой руки, она торопливо затолкала в заплечный мешок истрепанное платье и сгребла со стоящего неподалеку подноса виноградную гроздь. Она чувствовала, что отдых придал ей сил, но опять — в тысячный раз — была испугана.

Она кивнула в знак готовности. Кольер встал на подоконник и вылез на островерхую крышу. Майя высунула голову и посмотрела в утреннее небо. Солнце быстро поднималось над горизонтом, разгоняя ночные тени. По улице шли люди с факелами. Они были повсюду.

Сверху протянулась рука. Кольер схватил Майю за запястье и потянул вверх. Следом бесшумно вылез кишон. Троица стала карабкаться вверх по черепице.

— Только тихо, — прижав палец ко рту, прошептал Кольер. Острый конек крыши уходил вверх под немыслимым углом, но Финт ловко вскарабкался на него, протянул руку Майе и втащил ее за собой. Его ладонь была теплой. Он улыбнулся.

Майя не стала улыбаться в ответ. Ее тошнило от страха. Дохту-мондарцы гнали их с места на место, как охотник гонит добычу. Они не знали жалости.

— Здешние черепицы сделаны из камня, — шепотом сообщил Кольер, — потому что когда в горах камнепад, в городе случается дождь из камней. Приходится обходиться тем, что под рукой. Сюда. Видите, там, впереди, край крыши смыкается со скальной стенкой? Будем пробираться на второй ярус, а потом на самый верх, к усадьбе. Там нас будет ждать Тейт.

Майя непонимающе уставилась на собеседника:

— Разве усадьба до сих пор пустует?

— Разумеется, и там совершенно безопасно. Но лошади на конюшнях остались. Трое оседланы и стоят наготове.

Майя удивилась:

— Правда?

— Правда. От усадьбы идет тропа в горы, но дохту-мондарцы ее не стерегут. Это дурачье и города-то толком не знает. Спохватятся, да поздно будет.

Они добрались до края крыши. Майя запрокинула голову, разглядывая уходящий вверх утес.

— Как же мы по нему залезем? — спросила она.

Финт присел на корточки.

— Увидите, когда рассветет. В темноте без фонаря мы не полезем, а с фонарем нас тотчас же заметят. Терпение.

Сзади подошел кишон. Майя почувствовала, что ему очень хочется столкнуть Кольера с крыши, на верную гибель. Содрогнувшись, девушка пододвинулась поближе к проводнику, чтобы загородить его собой от кишона.

Открытая солнцу сторона утеса наливалась пурпуром в утренних лучах солнца, напоминая о сливах и бархате. В домишках начали зажигаться огни, над крышами поплыли первые ленивые нити дыма.

— Еще чуть-чуть, — сказал Кольер, сам не свой от возбуждения, и указал куда-то рукой:

— Теперь видите?

Глаза Майи еще не привыкли к утреннему свету, и все же она увидела торчащий над крышей неприметный каменный выступ. Выступы шли один за другим и складывались в импровизированную лестницу.

— Следующий ярус совсем близко. С веревкой было бы проще, но мы и без нее справимся. Ступеньки достаточно широки. Просто следуйте за мной, и мы поднимемся очень быстро, еще прежде, чем нас станет хорошо видно. Я пойду первым и буду показывать путь. Вперед!

Он встал, потер ладони, прижался грудью к стене и поставил ногу на первый выступ. Потом он позвал Майю. Под громкий грохот сердца, твердя себе, что она бывала в передрягах и пострашнее, девушка полезла следом. Кишон оглянулся по сторонам и тоже стал подниматься.

Раскинув руки, цепляясь за камни, она сделала шаг вверх и вбок. Кольер указал на цепочку уходящих вверх выступов. Майя осторожно поднялась еще на шаг, потом еще. Один раз нога у нее соскользнула, и девушку окатило ужасом, но Кольер тотчас же положил руку ей на спину и прижал к стене, успокаивая.