– А твои пирожки работают! – шепнул на ухо Мик. – Я весь день только о тебе и думал, еле дождался!

Я вижу. Это с третьего раза, отчаявшись, я сыпанула слишком много, да и эмоции мои, видимо, наложились. Тут все имеет значение. Последний отчаянный посыл.

А Мик и рад стараться?

– Раз уж ты меня приворожила, Кит, можно я тебя поцелую? – он довольно улыбался.

И мое разрешение ему было не нужно, он просто притянул меня к себе.

Я ведь сама хотела? Я пекла пирожки специально для этого. Хотела, чтобы он обратил на меня внимание, чтобы влюбился. И вот. Так что же сейчас не так? Все слишком быстро?

Я даже попыталась остановить его, уперлась ладонями в его грудь, но толку никакого, он держал крепко.

Ну и ладно! Хоть что-то мне удалось, так надо пользоваться! Он и без пирожков был готов, а сейчас и подавно. Он ведь мне нравился, хороший парень, просто… да, просто быстро, я не готова. Но ведь я сама сделала это.

– Не думала, что это будет так просто, – улыбнулась, когда он меня отпустил.

– Просто ты мне и так нравилась, – пожал плечами он. – Едем?

* * *

Он лез обниматься весь вечер. Признаться, это начинало слегка раздражать. Настолько, что я задумалась – а хочу ли я действительно этих отношений. Мне должно быть приятно, если человек, который мне нравится, проявляет ко мне интерес?

Или все дело в том, что я понимаю, отчего он ведет себя так. Это как целоваться с пьяным… нет, не так, конечно, не знаю, как объяснить. Но в нормальном спокойном незаколдованном состоянии он бы не сделал этого, а сейчас, съев пирожки, готов на все. Действие пирожков закончится и все изменится. Поэтому сейчас все словно не по-настоящему.

Но ведь я все равно ему нравилась, даже так.

К тому же, он не переходил границ. Да, пока мы ждали у кинотеатра, он все так и норовил приобнять мне, встать поближе. Потом, когда сидели рядом – все гладил мою коленку и даже попытался влезть под юбку, но я накрыла его руку своей, остановив.

Он чуть недовольно хмыкнул.

– Нет? – спросил тихо.

Мы сидели в последнем ряду и кроме нас было еще две парочки и одна старушка.

– Я не рассчитывала на такой эффект. Просто слишком быстро, Мик, я не ожидала…

– Слишком быстро?

– Да. Давай, сегодня будет просто день поцелуев, ничего такого? Мы ведь еще все успеем.

– А я-то рассчитывал на продолжение и теплый вечер, – он усмехнулся. – Ну, такой, с романтическим ужином и поздним завтраком после полудня.

Он улыбался, и планов своих, похоже, не собирался менять.

– А вдруг завтра мы будем жалеть об этом?

– С чего бы? Я точно не буду жалеть. Я и так подумывал заглянуть к тебе как-нибудь вечерком, ну, хоть за солью, по-соседски. И все такое… – он коснулся губами моего уха. – Ты мне нравишься, Кит.

– Ты мне тоже, – честно сказала я, уж «нравится» точно. – Мик, но я так не могу.

– Только не говори, что ты девственница, – усмехнулся он.

– Нет, я уже слишком взрослая девочка для этого. Просто мои магические способности оказались сильнее, чем я рассчитывала.

Попыталась улыбнуться тоже.

– Так ведь это отлично! Магические способности – это всегда на пользу. Ох, Кит, боюсь, что я не смогу ждать до завтра… разве что до полуночи. Как думаешь, до полуночи будет нормально? Это ведь же следующий день.

Его пальцы настойчиво гладили мою коленку.

– Это ты все пирожки съел, да? Боюсь, что насыпала туда слишком много.

– Кстати! Мне досталось только два, – внезапно сказал он. – И то так подействовало! А если бы все, то, наверно, все, мы бы и до кино не доехали!

Ему было весело.

А у меня вдруг все похолодело внутри.

Но если остальные пирожки съели его коллеги, которые меня не знают, то, наверно, это не важно? Я не встречусь с ними, а через день-два все окончательно выветрится. Да и Ло говорила, что это не действует на незнакомых.

– А остальные? – все равно спросила я. Отчего-то вдруг закралось нехорошее подозрение.

– Остальные, между прочим, сожрал твой начальник! – сказал Мик. – Я ему мотоцикл чинил, старенький такой, он его у каких-то пацанов купил на дороге. Хармсворт. Он хотел починить сам, но сам не справился, там понимать надо… Так утром, пока он меня ждал, почти все твои пирожки сожрал! Кстати, не приставал к тебе?

И глянул на меня так с сомнением, и легкой подколкой.

Старушка на три ряда ниже от нас – повернулась и злобно шикнула, чтоб не болтали.

– Не-ет… – тихо сказала я, понимая, что как-то совсем не по себе становится. – Но он как-то странно себя вел.

Не то, чтобы приставал… совсем не так, как Мик…

На посторонних не действует, но ведь Хармсворт знает меня. На него могло. А сколько было пирожков? Десять? Два Мику и восемь… Да нет, это уж как-то слишком. Да его бы с восьми просто разорвало… вот черт…

Я же видела, как его трясло и в пот бросало. Как он шарахнулся, когда я попыталась к нему подойти.

На него подействовало однозначно. Вот только какие мысли… Если с Миком все понятно, и если я и так нравилась ему, то пирожки лишь усилили, а Хармсворт…

А еще кофе. Это Анджи, наверняка, тоже пыталась ему подмешать. Будем надеяться, что после этого фокус сместился на Анджи и он и думать про меня забыл… хотя, непохоже. Если так, он не пытался бы ко мне подкатывать. Могло не сместить фокус, а только усилить, добавить… если мое колдовство сильнее, его не перебить.

Вот черт!

И что же мне делать теперь?

Нет, в понедельник на работу я точно не выйду! Скажу, что заболела! Да, что угодно, только не это!

– Эй, ты чего так напряглась? – спросил Мик.

– Что-то я теперь боюсь идти на работу.

Даже если вся магия за выходные выветрится, то он все равно будет помнить.

И вряд ли поменяет свои намерения, относительно работы секретаря.

– Да он сам виноват! – усмехнулся Мик беспечно. – Я же ему сказал, что пирожки волшебные, что моя девушка испекла. Нечего было их столько жрать!

Так он даже знает, чьи пирожки? У меня в ушах от ужаса зазвенело.

– Слушай, Мик, а вам в мастерскую не нужен секретарь или администратор? Или… ну, не знаю… хоть какая-нибудь работа?

Да я так, пожалуй, уборщицей буду готова пойти. Только бы не к нему снова!

* * *

Мик спал, тихо посапывая. Я проснулась раньше и долго лежала, глядя на него.

Ни о чем не жалеть.

Все ведь было хорошо, он… милый и совсем невозможно устоять. И все равно такое странное ноющее чувство, словно я что-то делаю неправильно.