положить. Он как обезьяна по перекладинам прыгал и пять этажей лесов поставил. Часов двенадцать он их ставил. Это просто один пример. А так он не раз что-то такое вытворял, и всё больше как по приколу ему.

На самом деле часов шестнадцать, припомнил я, но разница небольшая. Устал сильно, да, тогда, но ничего особенного я сам в этом не видел.

– Для него в принципе невыполнимых заданий нет. Он если берётся, то делает, либо не берётся. Но чаще берётся, – тем временем продолжал Саня.

– А вот ты, Лёха, помнишь, чтобы хоть раз мы его не послушались? – это уже Женя продолжил лекцию на тему меня. – Если вот он что решил, то построит всех. Причём не орёт, как иногда Семёныч, а просто говорит, что так надо. И ты понимаешь, что надо и всё. Хотя прямо перед этим понимал, что нафиг оно не надо. Сколько раз за последний месяц ты под проливным дождём работал? Раза три? Сколько раз дождь шёл, столько и работал. Маугли сказал, что надо раствор выработать, а погодные условия – это не его проблема. И работали. Убедить любого может – не фиг делать. При этом его самого построить тоже без проблем. Если надо, то из него помощник лучше, чем из вас обоих. Я, говорит, ваш преданный раб, господа, и пашет за троих. Так не бывает. Человек либо командует, либо им командуют. А этот и там, и там мастер спорта. И как подчинённый, и как начальник.

Ну, тоже ничего странного. Разумные приказы выполнять – что тут такого. А если надо работать, то надо работать. Я не очень понимал, что парни в этом находят странного. Я свою высокую эффективность тоже на спорт списывал обычно, но сейчас задумался, а так ли это.

– Парни, вы поймите, мы уже лет двадцать на стройке работаем, на разных объектах были, и спортсмены с нами работали, но такого никогда не видели, – поддержал Саня.

Тут подал голос Серёга:

– Мне вообще кажется, что он на этой работе как в отпуске. Это мы впахиваем, устаём, зарабатываем, доказываемых родителям, что настоящие мужики, можем настоящую мужскую работу делать, а он просто развлекается. При этом любую работу делает лучше всех.

– Это да, есть такое, – согласились почти в один голос штукатур и скульптор, – с ним не соскучишься.

– А помнишь, Сань, – Продолжил Женя, – как он проповедь с лесов читал? Приходит с книжкой на работу утром, говорит, какие-то товарищи его пытались в свою веру обратить по дороге на работу, он сказал им, что спешит, но литературу взял. Думали, зачем взял, всё равно читать не будет. Он на перерыве почитал, говорит, что ничего такого страшного не написано. Потом раз, и убежал с обеда пораньше. Мы приходим, а перед лесами толпа народу стоит, а этот чудила, обёрнутый в простыню, как грек какой или римлянин, с брошюркой этой читает народу, что нехорошо жить во блуде и убеждал пойти покаяться. Половину текста проповеди из книги, а половину из Ляписа Трубецкого из песни «Зеленоглазое такси». Примерно так звучало: «Я выходил вечером на улицу, и видел народ погрязжий во грехе. И лишь маленькие ночные бабочки вели смиренный образ жизни… И так далее». А теперь, говорит, когда вы знаете, как жить правильно, закройте глаза и пойте за мной «оооо, нанананана». Кто-то ржёт, кто-то повёлся. Тоже в ютюб тогда попал, но такой популярности, как со стриптизом, конечно, не было.

– Да, со стриптизом он, конечно, отмочил знатно… – поддержал Саня.

Лёха продолжил расспросы на тему меня:

– Я вот не пойму, чего у него подруги нет.

– Никто не понимает. Вроде, все девки заглядываются, а он их, как вы, молодёжь, говорите, «френдзонит» по имени отчеству, – показал познания в области молодёжного слэнга Женя. Потом продолжил. – Он как-то обмолвился, что были у него сложные и короткие отношения, и сейчас у него всё на паузе. Мы ему говорим, давай, мол, замути хотя бы с Крокодилом или Экскаватором. Заодно и помиришься окончательно. Но он сказал, что к отношениям с падшими женщинами не готов ни при каких условиях. Тем более с такими именами, хотя сам им их и дал.

Не, ну они же не серьёзно мне это предлагали! Крокодил и Экскаватор – это местные наши гостиничные проститутки. Мы сначала не поняли, кто это такие. Ну, я не понял. Стоят две девушки неподалёку от нас. Мы работаем. Я вижу, что пыль сейчас на них полетит. Крикнул и попросил отойти. Вежливо. Они посмотрели на меня как на придурка и сказали соответственно что-то типа «сам вали, придурок». Ну, я настил с кучей пыли и перевернул. Не специально, я так и так леса разбирал. Ну, совсем немного специально, ладно. Их, соответственно, засыпало грязью с ног до головы. Не так, как бывает, когда прямо под лесами стоишь, но ощутимо. Они давай на меня орать, типа, иди сюда. Одна грозила, что меня порвут на части, другая, что укатают в асфальт. Я пытался как-то им объяснить, что они сами не отходили, но дамы впали в истерику и орали на меня нецензурными словами. В итоге пришло их начальство в виде какого-то надменного типа, выслушало мою версию событий, вежливо извинилось и ушло, а мне объяснили, что я пытался девушек с их рабочего места согнать, заодно прояснили их социальный статус. В общем, конфликт не развился, но я когда эту историю пересказывал бригаде, то, не зная имён, назвал ту, что меня хотела порвать Крокодилом, а ту, что укатать и закопать, – Экскаватором. Прозвища бригаде понравилось, потом персоналу гостиницы. Ох, будет нелёгким тот день, когда они узнают, что это я автор этих прозвищ. Я с девушками позже помирился, но если они узнают, что это с моей подачи их теперь только так за глаза называют, то ждёт меня новая истерика.

Парни тем временем продолжали обсуждать мою личную жизнь, но поскольку жизни той, к сожалению, по факту не было, то и обсуждать ничего не получилось.

– В общем, Маугли – это, – решил подытожить Саня, – какой-то распи… так, нельзя же матом… сейчас…охламон, нет, обалдуй, нет, а вот! Раздолбай он! При этом трудоголик-перфекционист.

По всему выходило, что парень я со странностями не только по собственным меркам, но и в глазах окружающих. Но ничего страшного. Парни ко мне относились по-доброму. Я