Тем не менее сотни, если не тысячи «похищенных» находили психотерапевтов, готовых им помочь, или даже группы поддержки для подвергшихся инопланетному насилию. Другие, с такими же проблемами, молчали и не обращались за помощью, опасаясь, что их сочтут душевнобольными.

Высказывается и другое предположение: многие похищенные отказываются рассказывать о своем опыте, опасаясь навлечь на себя насмешки и критику скептиков (однако немало людей добровольно участвуют в радиопередачах и в ток-шоу на телевидении). Этот страх почему-то распространяется даже на аудиторию, состоящую из людей, заведомо готовых поверить в пришельцев. Но, может быть, тут иная причина? Что если сами рассказчики поначалу не очень-то уверены — пока не повторят свою историю многократно, — что это было реальное событие, а не особое состояние сознания?

* * *

«Безошибочный признак любви к истине, — писал Джон Локк[37] в 1690 г., — не принимать никакую гипотезу с большей уверенностью, чем позволяют доказательства, на которых она основана». Насколько же убедительны доказательства в историях с НЛО?

Словосочетание «летающая тарелка» появилось, когда я учился в старших классах. Газеты заполнились рассказами об инопланетных кораблях, бороздящих околоземную орбиту. Тогда мне это казалось вполне правдоподобным. Из огромного множества звезд какие-то должны же иметь систему планет, схожую с нашей. Есть звезды, такие же древние, как Солнце, или старше, а значит, на их планетах успела бы развиться разумная жизнь. Ракетная лаборатория Калифорнийского технологического университета только что запустила в космос двухступенчатую ракету. Человечество готовилось к путешествию на Луну и другие планеты. Иная, более древняя и развитая цивилизация вполне могла добраться из своей системы в нашу. Почему бы и нет?

Совсем недавно атомные бомбы упали на Хиросиму и Нагасаки. Может быть, пилоты НЛО беспокоились за судьбы человечества и хотели нам помочь? Или же хотели убедиться, что мы со своим ядерным оружием не представляем угрозы для них? Кому только не являлись летающие тарелки, в том числе самым уважаемым членам общества, полицейским, пилотам коммерческих авиалиний, военным. И я не видел никаких доводов против, похмыкивания и смешки не в счет. Неужели все свидетели ошибались? И ведь радары тоже фиксировали странные летающие объекты, их фотографировали. Снимки печатались в газетах и глянцевых журналах. Появлялись даже сообщения об авариях, находили обломки летающих тарелок, щуплые тела инопланетян (зубы у них просто идеальные) хранились в холодильниках на базе ВВС где-то на юго-западе.

Царившее тогда настроение прекрасно передает статья, опубликованная чуть позже в журнале Life: «Современная наука не может объяснить эти явления как природные — это могут быть только искусственные аппараты, созданные и управляемые высокоразвитым разумом».

И все же никто из взрослых вокруг меня не интересовался НЛО. Я не понимал такого равнодушия. Их волновал коммунистический Китай, ядерное оружие, маккартизм и рост квартирной платы. Странные у взрослых приоритеты.

В университете, в начале 1950-х гг., я начал постепенно понимать, как работает наука, в чем секрет ее великих открытий и насколько строгими должны быть требования к свидетельствам и доказательствам, чтобы мы смогли выявить истину. Я узнал, как часто человеческий разум совершает фальстарт или заходит в тупик, понял, как наши предрассудки влияют на истолкование данных, и убедился, что система общепринятых представлений, поддерживаемая всеми политическими, религиозными и научными авторитетами, тоже может оказаться не просто ошибочной, а до ужаса неправильной.

Я наткнулся на книгу «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы»[38], написанную Чарльзом Маккеем в 1841 г. и все еще не вышедшую из обращения. В этой книге рассказывается об экономических бумах и крахах, в том числе о «мыльных пузырях» Миссисипи и Южных морей; о «пирамиде» голландских тюльпанов, о мошенниках, обчищавших карманы знати и богачей; о легионах алхимиков, в том числе о мистере Келли и докторе Ди[39] и о том, как восьмилетний сын Ди, Артур, под влиянием близкого к отчаянию отца начал общаться с потусторонним миром, глядя в магический кристалл. Эта книга полна грустных историй о несбывшихся пророчествах, гаданиях и предсказаниях судьбы; об охотах на ведьм; о домах с привидениями; о «распространенном культе великих злодеев». В ней много еще всего. Замечательный портрет графа Сен-Жермена[40]: утверждая, что он живет уже сотни лет, а то и вовсе бессмертен, граф обеспечивал себе приглашение к обеду, а если сотрапезники выражали сомнение по поводу его бесед с Ричардом Львиное Сердце, граф обращался за подтверждением к слуге, и тот почтительно отвечал: «Не могу знать, ведь я состою у вас на службе всего пятьсот лет». «И правда, — подхватывал Сен-Жермен, — то было еще до тебя».

Потрясающая глава о крестовых походах открывалась рассуждением:

Издание, попавшее мне в руки, украшало высказывание финансиста и советника президентов Бернарда Баруха: чтение этой книги помогло ему избежать миллионных потерь.

Лечение магнетизмом также имеет давнюю, хоть и сомнительную историю. Парацельс пытался магнитом вытянуть из тела человека недуг и отвести злую силу в землю. Но главный герой этого сюжета — Франц Месмер. Пока я не прочел эту книгу, я смутно отождествлял «месмеризм» с гипнозом, но впервые по-настоящему познакомился с Месмером благодаря Чарльзу Маккею. Венский целитель полагал, что на состояние нашего здоровья влияет положение планет. Он также был увлечен только что открытыми чудесами электричества и магнетизма. Паству Месмера — дело было перед Революцией[41] — составляли обреченные французские аристократы. Они собирались в затемненном помещении. Являлся Месмер, одетый в златотканое шелковое платье, и рассаживал гостей вокруг сосуда с разбавленной серной кислотой. Магнетизер и его юные помощники потирали свои тела, пристально вглядывались в глаза «пациентов». Они держались за металлические штыри, опущенные в раствор, или хватали друг друга за руки. Безумие заразительно — аристократы (в особенности молодые дамы) как мухи выздоравливали.